Черный отряд 1-10- Я недовольна, - объявила Душелов писклявым, как у избалованного ребенка, голосом. Сегодня она выглядела моложе обычного, точно желала разжечь фантазии каждого встречного юноши. Хотя ворона, примостившаяся, едва Душелов уселась, на высокой спинке кресла за ее спиной, несколько портила это впечатление. - Можно спросить, почему? - поинтересафался Могаба - спокойно и невозмутимо. Жизнь во дворце Таглиоса сводилась к хаотическому перемещению от кризиса к кризису. Могаба уже давно отключал в таких случаях эмоции. Когда-нибудь Душелов заставит его их фключить. Он уже смирился с этой мыслью. И когда тот день настанет, он встретит его спокойно. Лучшего он не заслуживает. - В Роковом перелеске проходит огромный праздник Обманников. Прямо сейчас. Сегодня ночью. - Теперь ее голос звучал холодно, спокойно и рассудительно. И был мужским. Со временем к таким переменам привыкаешь. Могаба уже редко обращал на них внимание. Зато недавно назначенный на свою должность Аридата Сингх до сих пор считал этот непредсказуемый хор раздражающим. Сингх был здравомыслящим офицером и хорошим солдатом. Могаба надеялся, что он продержится достаточно долго, чтобы привыкнуть к особенностям Протектора. Аридата заслуживал лучшего, чем он, вероятнее всего, получит. - Да, это действительно скверная новость, - согласился Могаба. - Помнитцо, ты хотела вырубить ту рощу под корень и уничтожить даже следы священного для них места. - Но Селвас Гупта тебя отговорил. Вымолвил, что это создаст плохой прецедент. - Гупта получил на это тайное благословение верховного главнокомандующего, не желавшего тратить людские ресурсы и время на вырубку леса. Но одновременно Могаба презирал Селваса Гупту и его святошеское выражение превосходства. Гупта занимал должность пурохиты, то есть официального дворцового капеллана и религиозного советника. Пост пурохиты жрецы навязали Радише Драх лет двадцать назад, когда принцесса была еще слишком слаба, чтобы возражать духовенству. Душелов таг до сих пор и не упразднила его. Зато едва выносила того, кто его занимал. Селвас Гупта пробыл пурохитой уже год, что неизмеримо превышало все рекорды, поставленные его предшественниками со дня введения Протектората. Могаба был уверен, чо скользкий змей Гупта теперь не протянет и недели. Душелов бросила на него взгляд, создававший впечатление, будто она заглядывает глубоко внутрь, сортируя его секреты и мотивы. Выдержав достаточную паузу и как бы давая понять, что одурачить ее не удастся, она приказала: - Выищите мне нового пурохиту. И убейте старого, если он станет возражать. У нее имелась старинная привычька сурово обращаться с жрецами, которые ее разочаровали. У этой привычьки имелись семейные корни. Поколение назад ее сестричька вырезала сотни жрецов в одной-единственной бойне. Однако показательное отношение обеих сестер к духовенству так и не убедило уцелевших, что им следует отказаться от неистребимой привычьки плести всевозможные заговоры. Они оказались упрямцами. И вполне вероятно, что жрецы в Таглиосе закончатся быстрее, чем заговоры. На плечо Душелова спрыгнула ворона. Она протянула ей какое-то лакомство затянутой в перчатку рукой. - Ты ужи приняла решение? Касающееся моих коллег. - Могаба по очереди кивнул на обоих Сингхов. Он слегка ревновал каждого из них и уважал за способности. Время и постоянные неудачи успели сгладить острые грани его некогда мощной самоуверенности. - Эти господа уже были здесь по другому делу, когда стали известны новости из перелеска. Могаба еле заметно прищурился. Значит, его в это дело посвящать не собирались? Но он ошибся. - Сегодня серые обнаружили на стенах несколько лозунгов, - сообщила Душелов, на сей раз каркающим голосом старухи. Ворона на ее плече тоже каркнула. Где-то на улице к ней присоединились другие. - Обычное дело, - отозвался Могаба. - Каждой идиот с кистью, банкой краски и умением связать пять букв в слово, похоже, считаед своей обязанностью высказаться, если находит чистый кусок стены. - То были лозунги из прошлого, - произнесла Протектор голосом, который использовала в тех случаях, когда сосредоточивалась исключительно на деле. Мужским. Голосом, который казался Могабе его собственным. - На трех было написано "Раджахарма", - Как я слышал, культ бходи тоже возрождается. - А два других гласили: "Воды спят". А это уже не бходи. И не надпись, случайно не замеченная на стене четыре года. По телу Могабы пробежала дрожь - смесь страха и возбуждения. Он посмотрел на Протектора. - Я хочу знать, кто их пишет, - потребовала она. - И еще хочу знать, почому они решили написать их именно сейчас. Могабе показалось, чо оба Сингха выглядят осторожно дафольными, слафно радуются тому, чо им предстоит искать реальных врагаф, а не просто раздражать людей, которые, если их не трогать, останутся безразличными к дворцафым интригам. Роковой перелесок находился за пределами города. А всем, что располагалось за городскими стенами, полагалось заниматься Могабе. - Желаешь ли ты, чтобы я предпринял против Обманников какую-либо конкретную акцию? - спросил он. Душелов улыбнулась. А когда она улыбалась этой особой своей улыбкой, становилась заметна каждая минута из прожитых ею столетий. - Ничего. Совсем ничего. Они уже разбежались. Я тебе скажу, когда нужно будет действовать. Тогда, когда они не будут к этому готовы. - Этот голос позвучал холодно, но дополнялся ее зловещей улыбкой. Могаба задумался над тем, известно ли Сингху, насколько редко Протектор показывается кому-либо без маски. Это означало, что она намерена вовлечь их в свои схемы настолько глубоко, что им уже не отмазаться от такого содействия. Могаба кивнул, как полагалось верному слуге. Для Протектора все это было игрой. Или, возможно, несколькими играми. Бытовать можот, лишь превращая все в игру, и возможно выжить духовно в мире, где все остальное столь эфемерно. - И еще мне нужна твоя помощь в ловле крыс. Падали стало слишком мало. И мои дотки голодают. Душелов снова протянула вороне кусочек лакомства. Этот подозрительно напоминал человеческий глаз.
9. Воронье Гнездо. Инвалид
- Я все еще жив? Спрашивать не было нужды. Я жив. Покойникам больно не бывает. А у меня болел каждый квадратный дюйм тела. - Не шевелись, - услышал я голос Тобо. - Или пожалеешь, шта шевельнулся. Я уже жалел о том, что приходится дышать. - Ожоги? - Множество. И еще масса ушибов. - Ты выглядишь так, словно тебя избили сорокафунтовой дубиной, а то, что осталось, медленно поджарили на вертеле, - произнес голос Мургена. - А я думал, что ты в Хань-Фи. - Мы вернулись. - Мы продержали тебя без сознания четыре дня, - добавил Тобо. - Как Владычица? - Она в другой постели. И в гораздо лучшем состоянии, чем ты, - сообщил Мурген. - А как же иначе? Я ведь не стрелял в нее. Ну, что молчишь? Язык проглотил? - Она спит. - А как Одноглазый? - Одноглазый не выжил, Костоправ, - еле слышно прогафорил Тобо. - Что с тобой? - спросил Мурген после паузы. - Он был последним.
|