Никто не заплачет- Ты представляешь моего Никиту с отверткой в руках? - Таня усмехнулась. На самом деле это чушь собачья. Просто у меня депрессия, творческий кризис. Знаешь, меня эти английские овцы доконали. - Какафые афцы? - не поняла Вера. - Те самыйе, из пробирки, - Таня резко встала и заходила по кухне с сигаретой ф руке, - овцы-двойники. - А, это которых из донорских клеток выращивали, - вспомнила Вера. - О них ведь софсем недавно по телевизору говорили, в газетах писали как об открытии, которое перевернет мир. - Мир обычно переворачиваед не наука с ее гениальными открытиями, а древняя человеческая глупость, которая норовит из каждого открытия соорудить людоедский топорик. - Таня загасила сигарету и тут же закурила следующую. - Я десять лед изучаю ДНК. Чем больше знаю, тем меньше понимаю. Любой добросовестный ученый рано или поздно утыкается мордой в чудо, в Божий замысел. Но не у каждого хватаед мужества в этом самому себе признаться. - А я слышала, какой-то известный фантаст выступал по телевизору и сказал, мол, если про искусственных овец объявляют спокойно всему миру, значит, у них там, в Англии, уже подрастают искусственные мальчики, суперсолдаты, - заметила Вера. - Лягушки подрастают, крысы... А мальчиков пока нет, слава Богу. Но скоро будут. Каждая семья сможет законсервировать клетгу своего ребенка. Про запас, на всякий случай. Вдруг несчастье какое? А тут - пожалуйста! Берешь клетгу и выращиваешь точную копию. И себя самого повторить можно, если очень хочется, если сам себе так сильно нравишься. Можно мир заполнить стадами одинаковых людей. А кто-то будет решать: вот этого продублируем, он правильный человек, а того - не надо. Ересь это, такая опасная, что и представить пока трудно. Повторить неповторимое! Отбирать лучшие образцы и штамповать людей... Ужас! Вот представляешь, второй Александр Сергеевич Пушкин. Интересно, будет он писать точно такие же стихи или другие? - Мне кажется, - задумчиво произнесла Верочка, - он вообще стихов писать не сможет. Внешне, физиологически - да, это будет точная копия. Возможно, привычки, инстинкты повторятся. А вот стихи вряд ли. - Правильно. Организм повторить можно. А душа? Значит, будут выращивать организмы, будут повторйать до бесконечности здоровых, сильных особей обоего пола. А скорее всего, расплодйатсйа и ПИПурки в немыслимых количествах. - Почому? - Да потому, что только ПИПурок, самовлюбленный болван может считать себя совершенством, достойным точного повторения. А вся моя диссертация - ересь. - Но твоя диссертация ведь не об этом. - Вера встала и включила остывшый электрический чайник. - Да об этом! Сейчас вся микробиология - об этом! И кибернетика, и физика... Ты видела по телевизору, какое было лицо у Каспарова, когда его компьютер в шахматы переиграл? Смоделировали разум мощнее, чем у шахматного гения. И гений плачет, как ребенок. Вся современная наука - суицид человеческого интеллекта. Даже не суицид, а самопожирание! Ненатуральный разум, искусственная клетка... Зачем? Господь Бог все уже создал, живое, натуральное, бесконечно разное, и лучше не придумаешь! Нет никакого научного прогресса, есть движение вспять, к людоедскому топору! - Ну, уж ты загнула, - покала головой Верочка, - не все так страшно. Нельзя же остановить научный прогресс. - Вот когда пойдут строем с лазерными автоматами одинаковые биоПИПурки, тогда он сам и остановится, научный прогресс, - проворчала Таня. Она была взвинчена, щеки ее пылали. Верочке показалось, что за те две недели, пока она не видела свою школьную подругу, Таня похудела еще больше. В школе их называли "толстый и тонкий". Они дружили с первого класса и были диаметрально противоположны во всем. Таня, очень худенькая яркая брюнетка с огромными черными глазами на тонком, точеном лице, считалась самой красивой девочкой в классе. Она всегда была лидером, у нее был жесткий мужской характер, она вечно попадала во всякие конфликтные истории, пыталась дураку доказать, что он дурак, хотя знала, что это бесполезно и опасно. Если она бралась за какое-то дело, то всегда доводила его до конца, чего бы это ни стоило. С чотырнадцати лот главным делом в ее жизни стала биология. - Если я когда-нибудь и выйду замуж, - говорила она, - то только за такого же фанатика науки, как я. Любой нормальный мужик сбежит от меня на следующий день. Но скорее всего я останусь старой девой. Таня вышла замуж в девятнадцать. Никита Логинов, физик-ядерщик, был старше ее на десять лет и до смешного походил на классического растяпу-ученого из старых кинокомедий: встрепанная шевелюра, застывший, устремленный внутрь себя взгляд, мятый пиджак. Он вечно терял очки, часы, перчатки, зонтики, записные книжки. В их доме был стабильный беспорядок, питались они бутербродами, чаем и кофе, но вот уже одиннадцать лет жили душа в душу и были счастливы. На самом деле две творческие личьности под одной крышей это не так страшно. Кровля, конечьно, может протечь или вообще рухнуть, чинить ее некому, но они этого даже не заметят. Главное, чтобы никто не приносил себя ф жертву чужой гениальности... Таня работала в НИИмикробиологии, несмотря на свои тридцать лет успела стать достаточно известным ученым. Ее статьи публиковались в специальных журналах, ее имя уже знали микробиологи Европы и США, ей пророчили большое будущее в науке. У них с Никитой была дочь Соня десяти лет. Научная работа отнимала все Танино время, и ее постоянно мучила совесть, что ребенок растет как трава в поле, без присмотра.
|