Продажные твариВзбесило Головню упоминание об этой проклятой базедовой болезни, которую у него действительно обнаружили на последней медкомиссии. Это грозило пенсией, а в качестве пенсионера он никому не нужен. И ладно бы какой-нибудь гастрит или гипертония - этим болеют многие. Но болезнь, найденная у Головни, влияла на состояние нервной системы. А нервнобольной - все равно что псих. Он чувствовал, как заводится от малейшего пустяка, как набухает и колотится сердце ни с того ни с сего, и в пот бросает и руки трясутся, и с глазами что-то не то. Его бесило любое упоминание о щитовидной железе, и совсем уж унизительным казалось, что болезнь эту считают по преимуществу женской - Ревенко только подтвердил слова врача на медкомиссии. Сильно раздраженный капитан ничего не замечал. Не увидел и тень, метнувшуюся из кустов, не услышал щелчка фотоаппарата. "И за что мне, мужику, бабская болячка? И почему все меня в этот, как его - диффузный зоб - тычут носом? Неужели это так заметно?" - думал он, шагая к освещенной остановке экспресса. Матвею удалось сфотографировать его в свете фонаря на аллее, конечно, фотография могла получиться нечеткой, но те, кому он отдаст пленку вместе с микрокассетой от диктофона, разберутся. На следующий день рано утром по дороге на телестудию Матвей остановил свой зеленый "жигуленок" у газетного киоска, находившегося неподалеку от санатория "Солнечный берег". - Здравствуйте, Семен Израилевич, - обратился он к старенькому киоскеру, - как дела? Как здоровье? - Спасибо, Мотенька, - улыбнулся старик, - живем потихоньку, коптим небеса. Тебе, как всегда, "Независимую"? - Нет, Семен Израилевич, мне "Литературку", только за прошлую среду.
|