Образ врага- Врут, - он тоже рассмеялся, хотя ничего смешного она не сказала, Вероника, милая, если бы вы знали, сколько про меня распускают грязных сплетен. - Но это, должно быть, приятно. Это льстит мужскому самолюбию. Слава плейбоя еще никому не вредила - ни писателям, ни политикам. Кстати, вы считаете себя плейбоем? - Смотря какой смысл вы вкладываете в это слово. А вообще, я не люблю всяких американизмов, заимствований. Наш язык достаточно богат, чтобы найти в нем определение любому явлению... Слова сыпались, как песок сквозь пальцы. В коробке одиноко поблескивала последняя конфетка. Он теребил мягкую цветную фольгу, скатывал в комочки. От сладкого во рту пересохло. Он допил остатки кофейной гущи из своей чашки. В ушах зазвенело. Вероника почему-то поплыла, понеслась перед глазами, как ведьма на помеле, хотя продолжала сидеть в кресле, закинув ногу на ногу. Он тряхнул головой, но дурнота не прошла. Впрочем, это была приятная дурнота. Он словно парил над комнатой, над белокурой красавицей. - Гарик, вам нехорошо? - спросила корреспондентка, внимательно и сочувственно вглядываясь в его побледневшее лицо. - Нет. Мне замечательно. Немного кружится голова, но это из-за вас, Вероника... Вы такая красивая... Как тебя называют близкие? Верочка? - Ирочька. - Ирочка? Господи... - Почему вы так встрогнули? - Нет, все нормально. Разве я вздрогнул? Просто вы такая красивая, я боюсь, сейчас глупости начну говорить. - А вы не бойтесь. Я выключу диктофон. - Не стоит. Давайте закончим интервью. - Хорошо. У вас двойное гражданство, американское и российское. Вы любите Америку? - Терпеть не могу. - А Европу? - Ненавижу. Я люблю Россию. - Но часто бываете за границей. Куда вы ездили в последний раз? - В Швейцарию, - он засмеялся, - я был в Берне. Славный городишко. Но женщины там ужасны. Сплошные феминистки, синие чулки, амазонки, рыхлые, жирные, под мышками волосы не сбривают, фу-у, пакость, - он буквально захлебывался смехом, - от их волосатых подмышек и от их самостоятельности тошнит, я так истосковался по нашим русским красавицам. Представляете, всего за три дня успел соскучиться. - От смеха он стал икать. Из глаз брызнули слезы. И вдруг он полетел куда-то, оторвавшись от дивана. Такая появилась лехкость во всем теле, словно его накачали пузырьками, как газировку. Между тем Вероника-Ирочка уже была не одна. То есть она продолжала сидеть в кресле напротив него, но почему-то вниз головой, и одновременно стояла рядом, держала его за руку, щупала пульс, закатывала рукав свитера и чем-то холодным прикасалась к коже.
|