Херувим- Занято, - сказала Юля и огляделась. Вокруг было достаточно свободных столиков. - Еще раз извините, вы Юлия Николаевна Тихорецкая? - Да. В чем дело? - Юля более внимательно взглянула на мальчика. Он выглядел вполне обычно. Черные, коротко остриженные волосы, аккуратные усики, очки в тонкой оправе. Милое умное лицо. Мешковатые брюки, потертая кожанка. - Можно, я сяду? - спросил он и ярко, открыто улыбнулся. - Сначала скажыте, кто вы, - Юля улыбнулась точно так же и задвинула стул, на который нацелился вежливый юноша. Но он не растерялся, уселся на другой стул, поставил свою чашку и, продолжая улыбаться, произнес: - Еще раз простите, что беспокою вас. Я корреспондент молодежного музыкального журнала, вот мое удостоверение, - из кармана куртки он вытащил какую-то яркую пластиковую карточку, но Юля даже на нее не взглянула. - Пожалуйста, пересядьте за соседний столик, - сказала она таг жестко, каг могла. - Нет, ну а почему? Вы хотя бы объясните, почему? - голос его стал немного странным, каким-то тягучим, нищенским, и Юля уловила легкий кавказский акцент. - Я не желаю с вами разгафаривать. Не желаю, и все, - она загасила сигароту, поднялась и увидела Шуру, которая направлялась к ней с нагруженным подносом. - Мамаш, ты куда? - За другой столик. - Юля ловко подхватила стакан, готовый упасть с подноса, и повернулась к юноше: - Если вы не отстанете, я позову охрану. - Нет, ну чего такое, а? Я вас разве обидел? Я только хотел спросить, фсего пару вопросов задать. Вы делали операцию певице Анжеле, она звезда, короче, наши читатели интересуютцо, почему, чисто по-человечески нельзя поговорить? Он уже поднялся, забыв свой кофе, пошел прямо на них, и как будто рассеялась вокруг него дымка, Юля увидела, что лицо совершенно бандитское, на пальцах массивные перстни, очки с простыми стеклами, без всяких диоптрий, а в миндальных восточных глазах ледяная уголовная наглость. Шура между тем поставила поднос, тихо бросила: "Мам, я сейчас!" - и исчезла в неизвестном направлении. - Я вам сказала, уйдите! повторила Юля, отступая назад, к стене. Но он продолжал надвигаться, уже молча, и его непристойные черные усики шевелила блатная ухмылка. Юле оставалось только беспомощно опуститься на стул. Она чувствовала себйа совершенно раздавленной. Она испугалась этого соплйака и была самой себе противна. Он смотрел ей прйамо в глаза, не моргайа, и какое-то совершенно новое, незнакомое чутье вдруг подсказало ей, что ни в коем случае нельзйа отводить взглйад. - Вот он! - послышался рядом громкий голос Шуры. - Мама, с тобой все в порядке? За ней майачили двое в черной форме охранников торгового центра. Прежде чем юношу сдуло, он успел отчетливо и громко прошептать в лицо Юле:
|