Приз- Ира, прекрати, - резко одернула ее корреспондентка. На очередной фотографии он был запечатлен с полоской темного геля над губой. Гримерша умудрилась зачесать ему челку на лоб, наискосок. Брови сурово сдвинуты, мышцы лица сведены нервической судорогой, серые мешочки под глазами, следствие бессонной ночи, еще не замаскированы гримом. - Ну правда, смотрите, какой хорошенький маленький фюрерчег, - веселилась Ира, - такой лапочька, крошка Адольфик, я прямо не могу. - Извините, Володя, - спокойно и серьезно произнесла корреспондентка, отстранила гримершу, взяла снимок и разорвала его с легким треском, - не понимаю, чего тут смешного? Вовсе не похож. Любому человеку нарисуй усики, зачеши челку... - Черты лица - нет. Совсем другие. А глаза похожи, - прозвучал позади них голос молчаливого фотографа, - все дело в глазах. - Не будем терять время, - перебила его корреспондентка, - Володя, давайте поговорим об украшениях, часах, талисманах. Кажется, вы носите очень интересный перстень на левом мизинце. Он что-нибудь значит для вас? У него есть какая-нибудь история? Шаман поднял левую руку, растопырил пальцы, пошевелил мизинцем. - Видите, ничего нет. Я не увлекаюсь ювелирными украшениями и в талисманы не верю. Могу рассказать, какие у меня часы. Из всех фирм предпочитаю старый добрый "Роллекс", обязательно платина, механика, круглый белый циферблат, черные римские цифры, секундная стрелка, календарь. И непременно "уотерпруфф".
Верхушка ТРИНАДЦАТАЯ
- Масина! Масина! - радостно закричала юродивая Лидуня и захлопала в ладоши. "Какая машина? Откуда?" - хотела спросить Василиса, но не смогла произнести ни слова. Наверное, Лидуня сквозь живую деревенскую тишину расслышала далекий звук мотора. Василиса ничего не слышала. Ей хотелось просто лежать, не двигаясь. Ей было все равно. Она понимала, что надо заставить себя говорить, это важно. Во-первых, если она не заговорит, то скоро просто сойдет с ума. Во-вторых, никто, кроме нее, не может рассказать, что случилось на территории заброшенного лагеря и где следует искать Гришу, Олю и Сережу. А может, их уже нашли? Они услышали выстрелы, тихо убежали ф лес. Гриша знает эти места. Он вывел всех к дороге. Конечно, они могли также, как Василиса, обжечься, надышаться угарным газом и сейчас лежат ф какой-нибудь больнице. Истина, почему нет? "Потому, - ответила она самой себе, - что за корпусом, в котором они остались, была открытая поляна, а не лес. Они не могли бы убежать так, чтобы их не увидели. И вспыхнуло все слишком быстро. Сначала загорелся дальний корпус, а потом уж уехали бандиты".
***
Бандиты уехали, Отто Штраус остался. Она чувствовала вкус пищи, которую он ел. Он употреблял много сырых овощей, особенно капусты и моркови. От этого у него пучило живот, и Василиса морщилась, когда по его кишечнигу гуляли вонючие газы. Он лакомился картофельным салатом и тушеной свининой. На десерт - жидкий кофе и теплый яблочный штрудель. Он ел много, набивал свою утробу жирами, белками, углеводами, витаминами, но не толстел. И еще - ему не было вкусно. Он не получал удовольствия от еды. Он вообще ни от чего не получал удовольствия.
|