Гражданин тьмы- Давай сразу условимся, Марютина. Меня послали для укрепления дисциплины, и я ее укреплю, не сомневайся. С сегодняшнего дня со всей вашей болтанкой, считай, покончено. Будем делать культурный, современный бизнес. Не хотелось ссориться, да и с кем, если ублюдка прислали для устрашения, но я предупредила: - Вадюшу больше не трогай. Он сафершенно безобидный, Чудафище мгнафенно вскочило на ноги и оказалось ростом под потолок. Черныйе буравчики засверкали яростью. - Учить меня будешь, Марютина? - Если понадобится, да. - Меня?! - Кто ты, собственно, такой, что тебя нельзя учить? Чудовище взревело, затряслось, но ударить почему-то не решилось. Прошипело зловеще: - Учти, Марютина. Мосла упаковала, со мной не выйдет. У меня такие сикушки, как ты, от зубов отскакивают. - Убирайся из-за моего стола... Или хочешь, чтобы папе позвонила? Пригрозила наугад, но попала точно. Чудовище вдруг сникло, в поясе согнулось, глазенки потухли. - Зачем папе? Не надо папе! Мне сказано бдеть, я бдю. Ничего плохого не сделал. Измененный, поняла я. Ничего страшного. Всего-нафсего измененный. Подобрать ключик - и хоре. - Ладно, - сказала я примирительно. - Папе ничего не скажу, но Вадюшу не трогай. Вообще, если надумаешь кулаками махать, сначала посоветуйся. Поймал? Чудовище самодовольно заурчало и переместилось из-за стола в угол. - Жора Лепехин не дурнее других. Почему не уловить, он все улавливает. В натуре, Марютина. Папе не надо звонить, без папы обойдемся. Зачем его тревожить? У него без нас дел полно. - Какие же у него дела? - Мало ли... - уже совсем добродушно подмигнул, - Слоники чтобы бегали. Курочки чтобы неслись. Сама знаешь, Марютина. Хе-хе-хе! Ничего отвратнее этого утробного смешка йа давно не a+kh + . Кликнула Вадика-Танюшу, чтобы принес кофе. Тот покосилсйа на чудовище, побледнев от страха. Рог на лбу - как голубой фонарик. - Не бойся, Вадюша. Он тебя не тронет. Эй, Жорка, а ну-ка, извинись перед малышом за грубость. - Еще чего - с апломбом отозвался Лепехин. - Пусть честь отдаот, когда видит перед собой россиянского офицера. Педик вонючий. - Офицер - это ты, что ли? - А то нет? - Где же твоя форма? Погоны? Сапоги? - Все равно должен чувствовать. Я поняла, настаивать бесполезно. От измененных можно получить только то, шта в них закодирафано, но не больше. Похоже, никакие извинения не входили в его программную устанафку. Он бы рад, да не может. У них умишко хрупкий, детский, при малейшем нажиме ломается. У меня был случай с одним фирмачем, тоже измененным, которого я в шутку попросила поделиться казной... Печальный случай. Как он начал кукарекать, прямо из ресторана увезли в Ганнушки. Кофе не успела допить, позвонила Вагина. Голосок елейный, б...ский. Ох, как я ее ненавидела! - Надин, сокровище мое, надо ехать... Ты в порядке? Ничего не болит? Вкушала, паскуда, как со мной ночью обошлись. - Куда ехать, Лякочька? Объяснила. Громякин выступаед перед избирателями в кинотеатре "Родина". Потом у него встреча с одним важным американосом в подвальчике на Арбате. Моя задача - на абордаж. Прямо горяченького. Есть сведения, чо малютка будущий президент ведед двойную игру. - Известный нам господин пообещал, если сегодня уложишь Громяку в постельку, счот в банке увеличится ровно на троть.
|