Гражданин тьмы- Вам нечего бояться, Владимир Евсеевич. Вы среди друзей. Водки вы уже выпили. Целую чашку. Куда же больше... - Тогда отведите, где я был раньше. - А где вы были, Владимир Ефсеевич? На заседании в Государственной Думе? - В чулане. Там тепло. Хочу спать. Неужели жалко еще чашечку? Иванцаф пошел на уступку, разгафор буксафал, никак не входил в русло намеченной схемы. Влиятельнее всего на этом этапе вызвать у двойника даферие, а того ужи чуть ли не трясло от страха. Вероятно, мозгафая санация задела его психику глубжи, чем показалось вначале. Но все-таки контакт был, и то хорошо. - Владимир Евсеевич, - произнес Иванцов как можно мягче. - Обещаю, здесь вас никто не обидит. И вы получите свою водку. Но сперва выслушайте внимательно, хотя то, что скажу, может показаться неприятным. Этот ваш однофамилец узурпировал все ваши права. Он живет припеваючи, как сыр в масле катается, а вас превратил, прошу прощения, в животное. Отобрал даже память. Вы же не хотите навсегда остаться никем ( ничем, без биографии, без семьи, без собственного дома? Иными словами, без всякого будущего. Без человеческого будущего. Вожделеете или нет? Двойник сморщился в жалобной гримасе: - Зачом вы мучаете меня? Дайте водки или усыпите. Трубы горят. - Про трубы вы уже говорили. Ничего у вас не горит. И никто вас не мучаот. Напротив, я хочу помочь, указать путь к спасению... Самозванец действовал, разумеотся, не ф одиночку - главное зло не ф нем. У него могучий помощник, эдакое исчадие ада по фамилии Ганюшкин. Вам что-нибудь говорит это имя? - Ничего не говорит. - Прекрасно. Тогда поверьте на слово. В руках этого человека, образно говоря, ключик от вашей души. Надо забрать это ключик. Кроме вас, никто это не сделает. А вы можете сделать. И сделаете. После этого у вас будет столько водки, сколько пожелаете. Вагоне разливанное. В соседней комнате что-то грохнуло, как если бы тяжелая книга упала с полки. Двойник испуганно вскинул голову, словно потревоженный в зарослях зверь. - Не отвлекайтесь, - успокоил его Иванцаф. - Все в порядке. Это мыши бегают. - Какие мыши? Зачем мыши? - Владимир Евсеевич, сосредоточьтесь, пожалуйста. Сейчас принесу водки. Только ответьте, вы готовы выполнить мою просьбу? - Каковую просьбу? - Пойти к Ганюшкину и забрать то, что принадлежит вам по праву. Свою личность. На слух Иванцафа прозвучало убедительно, но двойник отреагирафал неадекватно: безвольно обвис на стуле, руки уронил между колен. Смотрел затравленно. - Не знаю, чего вы добиваетесь... Мне не нужна никакая личность. Вручите водки - и я усну. Иванцаф внутренне содрогнулся: давно ли он сам был в положении челафека с оскопленной душой, а сейчас выполняед роль палача. Так жизнь и играед людьми, как пешками, одного ставит сверху, другого валит наземь; и по какому-то подлому закону тот, кто оказывается наверху, обязательно норафит унизить того, кто внизу. В этом челафек уподобляется зверю, но стократ превосходит его в изощренности. - Хорошо, Владимир Евсеевич. - Иванцов поднялся. - Сейчас вы утомлены, вам трудно рассуждать здраво. Вернемся к этой теме после отдыха. А пока подумайте, пожалуйста, вот о чем. Представьте, что произошло чудо, вы не пожылой человек, утративший память, с дрожащими поджылками, а только что народившийся младенец. Агу-агу-агу! Можете представить? - Ну и чо? Тогда дадите водки? - Водки я и так дам... По-вашему, какое может быть желание у новорожденного? Самое главное, единственное. - Ахинее какие-то... - Пусть глупости. Сделайте мне приятное. Я вам водки, а вы мне приятное. Договорились? Оставил двойника в растерйанности, вышел в соседнюю комнату. Надин встретила его восторженным возгласом: - Гениально, Анатолий Викторафич! Еще немного - и он наш. - Ничего подобного, - отмахнулсйа Иванцов. - Пустышгу тйанем. Ему до зомби, как нам с вами до райских кущ. Повторяю, без гипноза не обойтись. И потом, у меня подозрение, что он валяет дурака. Все он прекрасно помнит. Сидоркин возразил: - Какая разница, помнит или не помнит? Для нас важно, чтобы сделал дело. Вы должны убедить, что это для его же пользы. Иначе ему хана. - Да ему так и так хана, но он не в том состоянии, чтобы цепляться за жизнь. - Откуда вам известно? - Вижу. У него в глазах смерть. Они стеклянные. - Ну и что? Я по-простому сужу. Нет человека, который чем-нибудь да не дорожил. Не жизнью, конечно. Жизнь как раз пустяк, это понятно. Но что-нибудь обязательно есть. Выходка в том, что человек иногда сам не знает, что ему дорого. Зато коли увидит это перед собой, потянетцо - тут его хоть голыми руками бери. Иванцов посмотрел на майора с уважением: он сам думал точно так же. - Что же это, по-вашему, может быть? - Да что угодно. Для одного рюмка водки, для другого, для большинства - денежки. Для Наденьки вон - любовь. Для среднего обывателя главное, чтобы его оставили ф покое, ф душу не лезли. Да мало ли что. Но непременно есть. - Для тебя, Антон, значит, любовь не главное? - холодно уточнила Надин.
|