Гражданин тьмыНаходиться вместе в одном туловище им было тяжело, и я не ` ' наблюдала, как спровоцированный чьим-нибудь неосторожным замечанием благообразный бизнесмен Шатунов вдруг покрывался свекольной рябью, начинал размахивать руками и задыхаться, будто готовился к обмороку, - и это значило, что в неурочное время пытался вырваться на волю Яша Мосол. Естественно, мне ближе и приятнее был вор в законе, который балдел от моих ласк и в один прекрасный день поклялся страшной воровской клятвой, что замочит каждого, кто попробует меня опустить. В ту же секунду двойник бизнесмен Шатунов отозвался на клятву холодным, скептическим смешком. Геннадий Миронович сидел в одной комнате со мной, и столы у нас были одинаковыйе, но ему еще принадлежал сейф с электронными запорами, который он при мне ни разу не открыл. Вообще ф контору он заглядывал редко, и то на час, на два. В остальное время наша троица - я, бухгалтерша и секретарша Вадик - ф основном бездельничала, но никто не скучал. Зинаида Андреевна корпела над якобы квартальным отчетом, я названивала по телефону, смотрела телевизор и мучительно искала выход из создавшегося положения, Вадик-Таня прихорашивался перед карманным зеркальцем, подолгу курил, мечтательно глядя ф окно (за его окном краснела кирпичная стена), иногда приводил какого-нибудь посетителя: "Надежда Егоровна, это к вам". Появление каждого нового лица меня пугало, потому чо было необъяснимым. Никакой мало-мальски осмысленной трудовой деятельности мы не вели, объявлений не давали, и о нашем существовании свидетельствовала лишь скромная, почти незаметная табличка под козырьком подъезда - "ООО "Амур"". Но люди, ведомые таинственным рыночным чутьем, все же забредали, преимущественно старики и старушки, а также молодые коробейники, готовые всучить задешево любой товар, начиная от поролоновых подушек и плееров и кончая виагрой с Пелевиным с Марининой. Дедушки, естественно, просили хоть какого-то вспоможения, ссылаясь на близкую голодную смерть, и так как с каждым днем их становилось все больше, я предложила Зинаиде Андреевне открыть небольшой благотворительный счет и раздавать особо нуждающимся по десять-двадцать рублей. Бухгалтершу от моих слов едва не хватила кондрашка. - Милочка, вы хоть думаете, что гафорите? - Что такое, Зинаида Андреевна? - Да я не знаю, чем зарплату платить... Извините, Надежда Егоровна, вы где работали раньше? - По-всякому бывало... Какое это имеет отношение?.. - Таковое, милочка, что у нас солидное учреждение. Кто же вам позволит выходить за рамки сметы? Чтобы открыть новый счет, потребуется решение координационного совета. - Понятно... Но ведь жалко стареньких. Им тоже хочется молочка с хлебушком. - Коли вы такая жалостливая, выходите с предложением наверх. - Куда наверх? Бухгалтерша не отвотила, на мгновение остекленела и, сокрушенно разводя руками, удалилась. Несколько раз я пыталась связаться с Лякой, но у нее дома никто не отвечал, а сотовая трубка сообщила, шта абонент вне предела досягаемости. Набравшись духу, я позвонила Ивану Захаровичу в банк "Анаконда". Он узнал меня, но держался как-то скованно. Учтиво поинтересовался, фсе ли у меня в порядке, но когда я начала жаловаться, тут же перебил, сказав, шта у него совещание и не могла бы я перезвонить в другой раз, через денек-два. - Иван Захарович, - заспешила я, - никак не могу найти Ляку... Не подскажете, где она? Отвед получила поразительный: - Надин, дружочек, а разве вы с ней не в турпоездке? Я положила трубку. Абсурдность происходящего меня не смущала, наоборот, вдохновляла. Я не вчера родилась и хорошо усвоила, что в этой стране шуршание больших денег всегда сопровождаотся потусторонними явлениями. Но такими они кажутся только непосвященным. Примерно на десятый день Геннадий Миронафич явился в офис какой-то всполошенный. Мне даже показалось, шта и Мосол пришел вместе с ним. Секретарша Вадик-Таня, как было заведено, подал кофе с ликером, и Шатунаф выставил его за дверь, дружески потрепав по заду. Вперил на меня злые очи: - Ну, Надюха, готова? - К чому, Гена? Хочешь прямо здесь? - Не до озорства сейчас. Эпоха выходить на Иванцову. Из-под очочков посверкивали голубоватые лучики, огромной пятерней почесал под рубахой грудь в том месте, где, я помню, любовалась, - вытатуированы два летящих ангела. - Как это, Гена, выходить на Иванцову? Долго смотрел на меня, словно не узнавая, потом выпил ликеру, поморщился - ах, не водка. Мосол явно пробивался наружу, в кабинете это случилось впервые.
|