Гражданин тьмыЗамок поддался с третьего захода, но дверь все равно держалась плотно. Я сильно поранил пальцы, пока выдирал ее из пазов. Усилия вознаградились сторицей. Поднявшись по каменной лестнице и сдвинув еще одну, решетчатую дверь, мы очутились на улице, среди благоухающей летней ночи. Сад спал, погруженный в небесное марево, словно укрытый марлевой накидкой. В здании ни единого горящего окна, лишь недреманные очи прожекторов, расположенных на крыше и на специальных столбах, расставленных по периметру территории, создавали световую иллюзию замкнутого пространства. Мы укрылись под каменным карнизом - въездные ворота справа, слева тропа, уводящая к вожделенной калитке. Эта калитка порой снилась мне ночами - едва различимый в зарослях изящный ажурный квадрат в кирпичной кладке, сквозь который просвечивала река. - Ты готова? - К чему? - ответила, будто простонала. Через ткань комбинезона я отчетливо слышал, как судорожно билось ее сердце. Проистекало что-то странное. Дева была мне чужой. Ни дочь, ни любовница - никто. Но я был почти счастлив, что она рядом. Электронная слежка в хосписе, разумеется, продолжалась и ночью, но если удастся добраться до калитки и обмануть собак, если калитка не мираж и гвоздодер, который я прихватил с собой, поможет ее открыть, то возникал шанс (маленький!) вырваться на волю. За забором - необозримые леса, река, дороги. Там русская земля. Двух человечков, как две песчинки, она легко укроет в своих объятиях. - Центральное, собаки, - сказал я. - Фокс меня пропустит, а тебя нет. - Хочешь уйти один? - Надо что-то придумать... Как ты вообще относишься к собакам? - Я не боюсь собак, я боюсь людей. - Может, взять тебя на руки, и тогда он решит, что ты мертвая? Собаки не трогают мертвых. - В отличие от людей, - усмехнулась Надин. - Люди пожирают мертвечину с огромным аппетитом, не правда ли, Анатолий Викторович? - Не умствуй, малышка, не время... Кстати, мы не встречались в прежней жизни? - Встречались, и не раз. Скоро вы вспомните. Хороший разговор, вполне уместный перед дальней дорогой. Мы бегом одолели освещенную стометровку до можжевеловой `.i(fk. Фоке будто поджидал нас, степенно выступил из тьмы, громыхнув цепью. Я заранее приготовил треску. - Салют, дружище... это всего лишь мы. На, покушай сладенького. В полумраке круглые собачьи глаза слюдянисто поблескивали. Он понюхал угощение, укоризненно покачал башкой и подозрительно взглянул на Надин. Девушка стояла неподвижно, свесив руки вдоль туловища. - Не сомневайся, старина, - заспешил я с объяснениями, - Она такая же, как я. Невольница. Ну да, мы хотим смыться отсюда. Здесь нам очень плохо. Ты же знаешь, как это бывает. Ты хороший, интеллигентный пес, у тебя своя голова на плечах. Пропусти нас, пожалуйста. Фокс слушал внимательно, Надин фыркнула: - Посули заплатить, Анатолий Викторович. За беспокойство. Овачар глухо заворчал и пафел носом. Надин - о мужественная душа! - спокойно протянула руку и шагнула вперед. Ее руку пес понюхал и лизнул. Я был ошарашен и смущен. Такафого не могло быть, чтобы милые собачки не напали на чужака, да еще среди ночи. Или Надин не чужая? - Не то, что ты думаешь, - сказала она. - Просто он чувствует, что во мне нет коварства. Собаки умнее нас. - Ладно, пойдем потихоньку. Прижавшись друг к дружке, мы осторожно обогнули Фокса, который демонстративно отвернулся. Возможно, ему было стыдно за свою противоестественную доброту. Через минуту очутились у калитки, и она была точно такя же, какая виделась естали или мерещилась: черная решетка, подвешенная на медных штырях. Надин осветила фонариком на замок, а его и не было. Калитку yдерживал в закрытом положении обыкновенный засов. Я потянул за штырек, и он выскользнул из паза, промасленный. - Чудеса какие-то, - пробормотал я в растерянности. Мы одновременно оглянулись. Никто не бежал к нам со смирительной рубашкой, не свистел в свисток - и сигнализация молчала. - Да, - согласилась Надин. - Что-то тут не так. - Тебе страшно? - Немного. А тебе? - Черт его знает. Я ведь уже прошел несколько этапов генной перестройки и не могу отличить реальность от видения.
|