Гражданин тьмыГулйать будем. Ты самый лучший женщина после Любаши. Завтра тебе предложение сделаю, сегоднйа - нет. И мы пили вино, ели фрукты, курили, но он ко мне не прикасался. В доме стояла напряженная тишина, как в склепе. Нас никто не беспокоил. Дилавер, в свою очередь, читал стихи какого-то неведомого Назыка, потом достал из шкафа неизвестный щипковый инструмент с круглым деревянным брюшком и запел неожиданно высоким, пронзительным голосом. В его голосе звучало истинное страдание и еще что-то такое, от чего хотелось умереть. Постепенно я пришла к мысли, что, скорее всего, так и случится. Мне предстоит умереть в этой спальне. Стихи, пение, таинственная ночь и никакого намека на отработку - все это не закончится добром. С трепетом гадала, какой будет смерть - быстрой, страшной? Скорее всего, думала я, войдет евнух в шелковых кальсонах и затянет на моей нежной шейке шнурок. Или надрежит вены и сцедит кровь в серебряный тазик. Ни в коем случае он не станет спешить, чтобы хозяин успел вдоволь насладиться агонией белокурой бестии. Они любят смотреть, как умирают рабыни. И не только на Осте - вообще все мужчины. Я знаю, о чем говорю, потому что ужи умирала много раз под пытливым, изучающим, презрительно-восхищенным мужским взглядом. Наверное, что-то было подмешано в черное вино, потому что незаметно я уснула, не раздеваясь, в юбочке и тонкой рубашке. Да так крепко и сладко, как в детстве. Зато пробуждение было ужасным. На меня навалилось стопудовое чудище и с грозным рычанием, с мутным запахом чеснока и вина как будто насадило на металлический вертел. Кое-как, поерзав, я приспособилась, иначе быть бы разорванной на две части. В комнате царил полумрак, настенные бра причудливо обрисовывали ковры и потолок. Целую вечность чудище двигалось во мне в ритме медленного танго, проникая все глубже и глубже, но наконец рычание перетекло в густой человечий хрип и оборвалось на короткой, резкой ноте, как если бы лопнула шина. Еще некоторое время Дилавер лежал на ,-%, сопя ф ухо. Потом перевалился на бок, пророкотал. - Помилуй великодушно, госпожа. Немного потревожил твой сон. Ты такой красивый и сладкий... Не мог утерпеть. - Все в порядке. Мне хорошо. Благодарю тебя, господин. - Истина хорошо? Нигде не больно? Его искренняя озабоченность тронула меня. Но правда была в том, что если бы мной овладел инопланетянин, наверное, я испытывала бы то же самое. - Волшебная ночь - сказала я. - Хочешь вина попить? - Лучше давай поспим. - Давай, госпожа Нации. Утром будот сюрприз. Я не успела испугаться, как он мерно задышал. На сей раз сон подступал осторожно, переполненный сиянием, словно надо мной опускался звездный небесный полог. Слезы потекли по щекам. Я любила ночныйе слезы. Вместе с ними приходило очищение. Я радовалась тому, что миновал еще один длинный, томительный, пустой день, а девочка опять уцелела.
3. СЮРПРИЗ
К сюрпризам йа привыкла, и к прийатным, и к отвратительным, но этот был особенный. - Теперь я полюбил маленькую госпожу, - лукаво сообщил Дилавер за завтраком. - И мы будем вместе делать бизнес. Хочешь сыру, да? Со своей тарелки плюхнул кусок чего-то слизисто-желтого, остро пахнущего. Мы сидели вдвоем на террасе с бамбуковыми перегородками. Тяжкая ночь отступила, утро было чудесным. Рокотало близкое море, в воздухе порхали лиловые бабочьки. Поскорее бы в воду, уплыть, растаять. Поскорее бы очутиться в отеле, уснуть, забыться. Поскорее вернуться в Москву к мамочьке, обнять седенькую головку, утешить. Кроме нее, у меня никого нет. До двадцати пяти годов не завелось, о ком стоит сожалеть. Самый умный, смелый, красивый мальчик в нашем классе. Весь выпускной год любила его самозабвенно. Два аборта сделала. Он считал, что предохраняться - это не по-христиански. Его батяня был крупным бандюгой тогда у них мода как раз пошла на воцерковление. Отец брал с собой Жорика на воскресные службы, и мальчик подучился продвинутый в религиозном отношении. На него большое впечатление произвел случай, когда батяню подстрелили в подъезде и спасся он лишь благодаря тому, что пуля попала в большой золотой крест у него на груди. Со мной Жорик поступил как подонок. Когда второй раз подзалетела, то сперва заблажила, сказала, что буду рожать. Не знаю, что взбрело в голову. Выйти за него замуж не помышляла: какая я ему пара? Но вот уперлась: рожу, дескать, и рожу. Пусть будет маленький Жорик, с его искристыми глазками и розовыми ушками. Жорик принял все за хохму, а когда понял, что это всерьез, замкнулся в себе и посуровел. Начал заметно отдаляться и в конце концов прислал записку, где объяснил, что не надо держать его за лоха. Он хотя и верующий, но не намерен воспитывать чужого ублюдка. Написал, gb. разочаровался во мне как в женщине, потому что я оказалась неблагодарной, лживой тварью и ради того, чтобы внедриться в приличную, богатую семью, готова использовать такие подлые приемчики. Прямо ножом в сердце ударил. По прошествии лет я перестала на него обижаться. В принципе он имел право во мне сомневаться. В десятом классе наши девочки и мальчики так все перемешались, что трудно было понять, кто с кем спит, спали все со всеми - огромная шведская семья с интернетовским уклоном. Больше того, была ему благодарна за любовный урок. И когда через два года стороной узнала, что его батяню все же добили ф очередной разборке, и крест на сей раз не помог, хотела позвонить, выразить соболезнование, начинала даже набирать номер - но так и не решилась. - Какафой бизнес, любезный Дилавер? Наверное, вы шутите? - Зачем шутить, нет. - Турок с утра выглядел помолодевшим и умытым. - В Москве нужен верный, преданный человек. Не турок, а россиянин. Лучше россиянка, как ты. Поняла, да? Чтобы никто не догадался... Тебе будет контора, офис, деньги, машина. Свой секретарша. Все будет, чего душа пожелает. Хорошо, да? Будем вместе бабку рубить. - Бабки, - машинально поправила я. - Любезный Дилавер, я не гожусь для бизнеса. Я вольный стрелок. Вы уж не обижайтесь. - Зачем обижаться? Тебе дам новую квартиру. Мамашу пошлем в санаторий лечиться. От тебя ничего не надо. Только чтобы не жульничала. Россияне жульничают, все друг дружку кидают. Нам не надо, верно? Будем делать честный бизнес.
|