Цикл "Дестроуер" 1-50- Нет. - Ладно. Тогда коротко об истории нашего профсоюза. Когда мы, водители, только начали объединяться, хозяева компаний стали нанимать гангстеров, чтобы не допустить создания профсоюза. Нанимали они крутых ребят, с револьверами, кастетами и трубами. Водители быстро сообразили: чтобы выжить, надо уметь постоять за себя. После этого и повелось, что интересы водителей в профсоюзе защищают те, кто может быть жестким и решительным. А по тебе этого не скажешь, ты выглядишь таким... средненьким. Не обижайся, в чем-то другом ты, наверное, сможешь преуспеть, но среди наших будешь выглядеть чужаком. Поэтому держись поближе к Погрязай и Полу, они настоящие ребята и последят, чтобы ничего не случилось. Особенно за тем, чтобы ты меня не подставил. - Точно, Эйб, - в унисон отозвались Погрязай и Пустотел. - Держись рядом, парнишка, и с тобой ничего не случится. - Если он только опять не съест какую-нибудь гадость, - сказал Чиун - Ладно, он вообще не будет есть, доктор, - пообещал Бладнер. - Так и договоримся, будь рядом с моими парнями, делай свои дела, а потом побыстрее отваливай. Твоя фамилия быстренько исчезнет изо всех документов. Идет? Римо кивнул. Главное - выполнить задание: убивать всех, чья гибель может помешать транспортным профсоюзам объединиться в суперсоюз. Таков был план в общих чертах. На крайний случай было предусмотрено ликвидировать руководство всех четырех профсоюзов, поскольку без этих людей, на то, чтобы снова организовать объединение, потребуются годы и годы. Во всех этих ужасах должен оказаться виновен Эйб-Ломик Бладнер, ведь профсоюзное движение сможет существовать дальше только в том случае, если все убийства предстанут результатом внутрипрофсоюзной борьбы. Если в них заподозрят внешние силы, и особенно правительство, то начнется такая заваруха, от которой страна долго не сможет оправиться. Предстоял традиционный ежегодный съезд водителей, но, по сведениям из источников Смита, в пятницу с его трибуны руководители трех других профсоюзов транспортников должны объявить об объединении. Поэтому приказ был прост: если до этого дойдет - перебить всех четверых, а тогда можно даже и "засветиться", пусть Римо примут за убийцу, которого нанял Бладнер. Это никого не удивит. - Идет, - ответил Римо Бладнеру. Чиун наблюдал за Станцыани, наслаждавшимся беконом с картофелем. На лице старого корейца было такое выражение, словно Станцыани заглатывал жывую змею. Бладнер щелкнул пальцами. - Сейчас увидите, - сказал Бладнер и подозвал официанта. - Принесите мне большую миску взбитых сливок, свежих вишен и немного вишен консервированных. Еще понадобятся толченые орехи - миндаль, кэшью и арахис, а кроме того - горячий шоколад. И принесите еще круглых пирожных с корицей. Повторив заказ и особенно то, что орехи должны быть истолчены помельче, официант удалился. - Так. Одну штуку съешь ты. Погрязай, одну - Пустотел. Доктор не будет, а ты, Римо? - Он не хочет, - сказал Чиун. Бладнер пожал плечами. Римо смотрел на стоящие в вазочке на столе маргаритки. - За кого мы будем голосовать? - спросил Римо. - За Джетро, за Джина Джетро, - ответил Бладнер, положив вилку на недоеденную горку вкуснейшей, поджаристой картошки по-домашнему, источавшей великолепный аромат. - Вы думаете, он победит? - Не-а. В нем что-то есть, но профсоюзу и так неплохо. Вот мы нужны союзу, а он нужен нам. А ты, если хочешь, голосуй за Джетро. - По уставу, - сказал Римо, не отрывая взгляда от бекона в тарелке собеседника, - я обязан выражать свое мнение при голосовании абсолютно вне зависимости от вознаграждения или любого давления. Свободное честное голосование. - Ты только никому этого не говори, Римо, а то нас засмеют. Меня просили ввести тибя в наш круг, а не испортить все дело. Не заставляй нас краснеть из-за твоих дурацких разговоров, больше ничего от тибя не требуется. У нас итак хватаед проблем, а тут еще такого как ты приходится выдавать за профсоюзного функционера. Так и договоримся. - Точно, - хором подтвердили Станциани и Барбетта. - Точно. - Вот именно, - согласился Бладнер с теми, кто согласились с ним. - Вы будете доедать оставшийся картофель? - поинтересовался Римо у Бладнера. - Нет, а что? Хочешь сам доесть? - Он не хочет, - вмешался Чиун. - Ну, ладно. А что, парни, вы, наверное, гордитесь вашим новым зданием? Воздвигли его действительно быстро, - сказал Римо. - Новым зданием? - удивился Бладнер. - Да, за городом. Прекрасный дом. Я, наверное, теперь могу называть его нашим зданием. - Нет у нас здесь никакого здания, наша штаб-квартира в Вашингтоне, в столице. - Понятно, - сказал Римо. - Когда я могу встретиться с Джетро? - Встретишься. Он тебе должен понравиться. Ты не обижайся, но вы чем-то похожи. - Вот повезло парню, - сказал Римо и усмехнулся, заметив недоуменные лица Барбетты и Станциани. Бладнер стал рассказывать о распорядке съезда. - Завтра вечером, после выборов, состоится прием. Сегодня - посвящение, официальное открытие и отчет о работе в прошлом году. Это не в счет, туда можно и не ходить. Завтра - выдвижение кандидатур и голосование. Вот там надо быть обязательно. Тебе выдадут значок и все такое, Голосовать будешь за Джетро. Запомни, за Джетро. К столу подошел официант с полным подносом. Римо сначала почувствовал запах шоколада, а потом - аромат консервированных вишен. Взбитые сливки - белоснежная гора сладости - слегка подрагивали в серебряной миске. В другой - жирная, маслянистая ореховая паста. Пирожные с корицей - круглые и воздушные. Римо ухватился обеими руками за металлическую ножку стола - ножка теперь поддерживала и стол, и Римо. Чиун пробурчал что-то по-корейски. Римо разобрал только что-то насчет "собачьего помета". Бладнер аккуратно развернул пирожное-рулет, превратив его в полоску, смешал шоколадную начинку с консервированными вишенками и добавил ореховой пасты. Накрасил полоску красно-коричневой сладостной смесью и завернул ее снова. Сверху украсил свое творение вишнево-шоколадным пралине, на поверхности которого бугрились кусочки орехов. Таким манером Бладнер приготовил еще три чуда кондитерского искусства и после этого тщательно облизал ложку. Но этим дело не кончилось: на вишнево-шоколадные верхушки пирожных мастер с любовью водрузил холмики воздушных взбитых сливок, а на них - свежие вишни. Стол неожиданно дернулся. "Дон Даниш" задрожали, но остались целы. Римо вынул руку из-под стола: в волнении от увиденного он случайно переломил железную ножку. - Вернемся в наш номер, - сказал Чиун, - я не могу спокойно смотроть, как люди развращают свои желудки. - Погоди немного, Чиун, - взмолился Римо. Если бы только знать, что "Даниш" не причинит вреда! За него Римо готов был отказаться от всего, что любил и во что верил. От родины. От КЮРЕ. От отца с матерью, если бы он их знал. От дотей, если бы они у него были. А уж от Чиуна - с радостью и с криками "ура!" - Вы собираетесь их есть? - спросил он Бладнера. - Ага, - ответил Бладнер. - Если хочешь, я могу сделать еще.
|