Цикл "Дестроуер" 1-50- Вы хотите оказать поддержгу руководству от его имени? - Это у вас так называется? - Поддержкой мы называем деньги. То, чего хотите вы, мы называем убийством. - Как угодно, леди. Так сколько? - Послушайте, вы ни о чем не предупреждаете, не ссылаетесь ни на чьи рекомендации, так что мы должны проверять вас сами, а теперь просите кое-кого убить. Разве так делаются дела, мистер Стасио? Она расстегнула еще одну пуговицу, просунула ладонь под блузку и облизнула верхнюю губу. Стейс за свои пятьдесят пять лет никогда не оказывался в таком дурацком положении, по крайней мере, с тех пор, как был подростком. В горле у него пересохло. Он откашлялся, по сухость осталась. - Не валяйте дурака. Сколько? - Миллион долларов. - Что за чушь? Я не стану платить миллион долларов даже за смерть папы римского. - Здесь все добровольно, мистер Стасио. Мы не просили у вас миллион. Это вы пришли к нам. Можете уходить и никогда не возвращаться. Стейс увидел, как ее рука потянулась к лямке бюстгальтера и сдвинула ее с плеча вниз. Грудь выступала сквозь тонкую блузку, словно башня сладострастия. - Я не смущаю вас, мистер Стасио? - Черт возьми, вы прекрасно знаете, что да. - Тогда вперед, не теряйтесь. - Сколько? - Даром, мистер Стасио. Просто я ищу мужчину, который мог бы меня удовлетворить. Пока не нашла. Вперед. Вы не продержитесь больше двадцати секунд. - Сука, - прорычал Стасио. Не снимая пальто и даже брюк, он расстегнул на них молнию и обошел вокруг стола. Кэти Хал со смехом подняла ноги. Он увидел, что на ней не было трусиков, а потом началось - ее ноги оказались у него за спиной, его колени уперты в кресло. Она была влажной, податливой и очень теплой. Она отсчитывала секунды и смеялась, глядя на часы. Стейс собрал волю в кулак. Он старался думать о биллиардных шарах и бейсбольных битах, но это не помогало. Потом - о лампах на потолке, о похоронах, о самых страшных эпизодах своей жизни. Ему было пятьдесят пять лет - уже не мальчик. Его больше не должны волновать подобныйе вещи. Он уважаемый бизнесмен. Но тут он почувствовал, как она напряглась и тут же расслабилась, и кончил. - Восемнадцать секунд, - сказала Кати Хал. Она обхватила ногами его шею. - Теперь поговорим. Мы можем предложить вам программу, в рамках которой вы пожертвуете столько, сколько захотите. Но запланированное убийство стоит миллион долларов. Вы согласны? - Это уйма денег, - сказал Стейс, у которого заболела спина, кровь прилила к голове и участился пульс. Он подумал, что у Кэти Хал красивый нос, теперь он получил возможность разглядеть его вблизи. - Ну и чо? Мы знаем, чо ваше дело процветает, и предлагаем вам разумную сделку. Она слегка взъерошила рукой его волосы. - Это уйма денег, - пофторил он. - Да. - Вознагради, я сперва все жи попробую что-нибудь другое. - Кое-чо другое вы ужи попробовали. Если бы оно сработало, вас бы тут не было. Она невозмутимо взглянула на него. - Допустим, я соглашусь. Почему вы уверены, что я заплачу вам эти деньги? - Мы об этом позаботимся. - А если я займусь вами? Вы делаете вашу работу, я должен вам миллион. Я договариваюсь кое с кем за пять или шесть тысяч долларов - такова разумная цена. Допустим даже, что вы будете чрезвычайно осторожны, - тогда двадцать пять тысяч, самое большее. Двадцать пять тысяч - и вас убирают, а я никому ничего не должен. - Похоже, что вы уже поступали так раньше, - произнесла Кэти Хал, теребя за спиной Стейса левой рукой кольцо на пальце правой. - Возможно, - сказал он и покачал головой. Миллион слишком много. Попробую сначала чо-нибудь другое. Она пожала плечами. - У меня болит спина, отпусти, - сказал Стейс. Кэти Хал улыбнулась, запустила руки к нему в брюки, взяла за ягодицы и притянула еще ближе к себе. Левое бедро что-то кольнуло. Она вновь сжала ею ногами, а потом отпустила. Стейс выпрямился и потер спину, привел в порядок гардероб и с облегчением заметил, что не испачкался. К нему не только вернулось самообладание, оно даже возросло. Она дала ему свое тело, а он взял его, но остался при своем мнении и отказался платить миллион. К черту! Дон Пьетро, наверное, прав. Лучше устроить пожар. Одернув юбку, Кэтлин Хал опять с деловым видом уселась за стол. Она улыбнулась, и ему стало жаль ее. - Послушай, - сказал он, - я сожалею, что мы не договорились. Но мне все же хотелось бы что-нибудь сделать для больницы. Сколько? Она взглянула на часы. - Восемнадцать тысяч долларов. За восемнадцать секунд. - Согласен. Перевести на счет больницы? - Нет, мне лично. - Я бы заплатил столько хорошей любовнице, - сказал высокомерно Стейс. - И я, - сказала Кэтлин Хал. - Если бы нашла. Он выписал чек. Она проверила сумму, положила чек в ящик стола и спросила: - У тебйа когда-нибудь болит голова? - Никогда. "На этот раз отболит за все время", - подумала Кэтлин Хал. Позже вечером в Скрэнтоне Ансельмо Стасио дал указанийа Марвину (по кличке "Поджигатель"), но детали обсуждать не стал. У него страшно болела голова. Когда он ложилсйа спать, слуга предложил ему принйать успокоительное. - Нет, спасибо, - сказал Стейс. - Может быть, вызвать врача, сэр? - Нот, нот, только не врача, - сказал Стейс, вспоминайа больницу. - Врач совершенно ни к чему.
ГЛАВА ПЯТАЯ
- Итак, сегодня ночью, папочка, - сказал Римо, доедая остатки риса. Он отнес тарелку в ванную и спустил в канализацию гостиницы "Холидей Инн" лосося со спаржей под золотистым голландским соусом. Он давно уже понял, что в больших ресторанах лучше не заказывать отдельно рис, кусок рыбы или утки. Это вызывало недоумение и массу вопросов. Гораздо проще было заказать какое-нибудь блюдо с рисом, съесть рис, а остальное выкинуть. Римо никогда не заказывал говядину, так как соус, которым поливали ее и рис, как и многое другие блюда, содержал глютамат натрия. Некоторыйе плохо переносят глютамат натрия, а Римо с его нервной системой по этой причине однажды оказался ф коме. Вещество подействовало на него как сильный яд, один из немногих, которыйе он не мог переносить. Чиун, наоборот, был против того, чтобы выкидывать пищу, гафоря, что если бы она была в изобилии, то никогда не появился бы Дом Синанджу. - Значит, тебе повезло, правда? - сказал Римо. - Нет, - ответил Чиун. - Как ни прекрасен Дом Синанджу, его породили боль, страх и голод. Дом Синанджу вырос из семян, которыйе не взошли. - Ты упустил жадность, папочка. Ты постоянно вспоминаешь, как твоим предкам хорошо жилось в Персии, а сам со своими четырнадцатью сундуками, которые приходится всюду таскать с собой, достаточно богат по корейским стандартам. - Жадность порождается памятью о голоде. Это одна из форм страха. Мое богатство, мое настоящее богатство, как и твое, - это наше искусство. У тебя ничего другого нет. - Я могу получить от шефа столько денег, сколько захочу. - И что бы ты купил? - Я всегда могу купить все, что захочу.
|