Цикл "Дестроуер" 1-50- Вы ее тоже закрыли? - Да, пришлось, - сказал Филдинг. - Понятно. Я так и думал. Я слышал об этом надувательстве с мороженым, которое вы устроили рабочим в Таосе. Таковое же, как здесь, сегодня. - Джентльмены, сейчас мой юрист разъяснит вам все детали. С этими словами Филдинг спрыгнул с маленького возвышения в конце фабричного зала и стремительно прошел к двери, прежде чем двинувшыеся к нему рабочие успели его задержать. - Расскажите им про нашу налоговую систему, - крикнул Филдинг, вытолкнув юриста навстречу напиравшим рабочим, и выскочил у него за спиной за дверь. Уже подбегая к автомобилю, он решил, что нужно будет позвонить в полицейский участок Эль-Пасо и попросить выручить юриста компании. Да, пожалуй, позвонить следует. Из приемной доктора в Денвере. На аэродроме его ждал Оливер в реактивном самолете "Лиер". Он был уже полностью проверен аэродромными механиками и готов к взлету. - Все закончилось благополучно, сэр? - осведомился Оливер, помогая Филдингу надеть замшевую летную куртку. - Абсолютно, - сказал Джеймс Филдинг, ни слафа не гафорйа своему слуге о колющей боли в животе. Зачем давать Оливеру пафод позлорадствафать? Если бы на этот вечер у него не была назначена встреча с доктором, он предпочел бы более медленный двухмоторный самолетик "Цессна". На нем можно было бы оставить дверь кабины открытой. И наблюдать за тем, как отчайанно цеплйаетсйа за свое кресло Оливер, когда воздушный поток с неистовой силой бьет ему в лицо. Однажды, во времйа "иммельмана" - переворота вниз головой, - Оливер потерйал сознание. Завидев это, Филдинг выровнйал самолет и расстегнул ремень безопасности на кресле Оливера. Очнувшись и увидев незастегнутый ремень, слуга тут жи снова лишилсйа чувств. Джиймс Филдинг очень любил свой старый пропеллерный самолет. Клиника доктора Голдфарба на Холли-стрит светилась тремя белыми квадратами на фоне в основном темной шахматной доски погашенных окон. Если бы любой другой пациент попросил доктора Голдфарба принять его в такой поздний час, он порекомендовал бы ему обратиться к другому врачу. Но пациентом был не кто иной, как сам Джеймс Орайо Филдинг. Речь шла о результатах его обычного, проводимого каждые полгода, обследования, и, поскольку Филдинг хотел приехать в столь неурочный час, это означало, что у него нет другого свободного времени. Да и откуда оно у человека, столь занятого обеспечением благосостояния всего человечества? Разве мистер Филдинг не был председателем денверского отделения всемирной организации "Добрые дела"? И разве не он лично посетил Индию, Бангладеш, африканский Сахель, чтобы своими глазами увидеть голодающих и, вернувшись, поведать об их страданиях? Другой человек с таким богатством, как у Филдинга, мог бы ничего не делать и вести жизнь плейбоя. Но только не Джеймс Филдинг! Он обязательно появлялся там, где люди испытывали страдания. Поэтому, когда мистер Филдинг сказал, что сегодня у него единственный свободный вечер в этом месяце, доктор Голдфарб сообщил дочери, что будет вынужден уехать с ее свадебной церемонии сразу же после выполнения своих обязанностей посаженного отца. - Дорогая, я постараюсь вернуться до окончания свадебного приема, - пообещал он дочери. Но самое трудное было не в этом. Гораздо труднее будет сообщить мистеру Филдингу результаты его очередного медицинского обследования. Подобно большинству врачей, доктор Голдфарб вообще не любил говорить своим пациентам о том, что им предстоит вскоре умереть. Но сказать об этом самому мистеру Филдингу означало вынести приговор воплощению человечности. Филдинг сразу же заметил, что низенький доктор Голдфарб явно затрудняется объявить ему результаты обследафания. Тогда он нажал на доктора - и получил ответ. - В вашем распоряжении от года до пятнадцати месяцев, - сказал доктор. - Операция невозможна? - Операция бесполезна. У вас одна из форм белокровия, мистер Филдинг. Мы не знаем, почему она появляется. Это не имеет никакой связи с вашей диетой. - И что, нет никакого лечения? - спросил Филдинг. - Никакого. - Вы понимаоте, конечно... Я должен перепроверить ваш диагноз и у других врачей. - Ну, разумеетцо, - ответил доктор Голдфарб, - конечно. - Но думаю, вы окажетесь правы. - Боюсь, так и будет, - сказал доктор Голдфарб, и здесь он увидел самую поразительную реакцию, какую ему когда-либо приходилось наблюдать со стороны обреченного пациента. Доктор ожидал враждебности, категорического отрицания, печали, возможно, даже истерики. Но он ни когда прежде не видел того, с чем столкнулся на этот раз. У Джеймса Филдинга в уголках рта появилась едва заметная улыбка, как будто это известие доставило ему неожиданное удовольствие. - Подойдите сюда, - поманил он к себе доктора движением пальца и прошептал ему прямо в ухо. - Знаете что?.. - Что?.. - спросил доктор. - Мне наплевать на это.
Как Филдинг и думал, доктор Голдфарб оказался прав. Его диагноз подтвердили в Нью-Йорке. И в Цюрихе и Мюнхене, в Париже и Лондоне - везде. Диагноз был тот же, только разные врачи отводили Филдингу несколько больше или меньше месяцев жизни. Но все это не имело никакого значения. Потому что Филдинг разработал грандиозный план, который стоил жизни. Слуга Оливер все это время внимательно наблюдал за ним. Филдинг арендовал для своих путешествий аэролайнер ДС-10, переоборудовав хвостовой салон в две небольшие спальни. Он также приказал вынести все кресла из основного салона и поставить там два больших письменных стола, набор малых компьютеров и два телефакса. Над своим письменным столом Филдинг установил электронный календарь с обратным отсчетом времени. В качестве начальной точки отсчета стоял один год на внутренней шкале календаря и пятнадцать месяцев на внешней. На второй день, когда они совершали короткий полет из Цюриха в Мюнхен, на календаре значилось одиннадцать месяцев и двадцать девять дней на одной шкале и четырнадцать месяцев двадцать девять дней на другой. Как сообразил Оливер, это был отсчет времени до того, что мистер Филдинг называл своей терминацией (своим концом). После вылета из Мюнхена Оливер отметил две странные вещи. Во-первых, дата на внешней шкале была увеличена до восемнадцати месяцев. Во-вторых, хозяин отдал ему для уничтожения компьютерную распечатку почти метровой длины, которую перед тем внимательно изучал в течение нескольких часов. После этого он в сердцах написал поперек ее начальных столбцов: "Денежек недостаточно!" - Хорошие новости, я полагаю, сэр, - сказал Оливер хозяину. - Ты имеешь в виду новую дату на внешней шкале? Не совсем так. Я почти не обращаю внимания на внешнюю дату. Я должен успеть сделать задуманное в пределах внутренней. Доктора в Мюнхене сказали, что один их пациент с такой же болезнью прожил восемнадцать месяцев. Так что возможно, я протяну еще восемнадцать месяцев. Ты доволен этим, Оливер, не так ли? - Да, мистер Филдинг. - Ты лжец, Оливер. - Как вам будет угодно, мистер Филдинг. Во время перелета из Лондона в Нью-Йорк Филдинг отдал Оливеру на уничожение огромную кипу компьютерных распечаток, полученных за три дня непрерывной работы телетайпов в основном салоне. На верхнем листе этой кипы Филдинг написал: "Одного зернового рынка Чикаго недостаточно".
|