Цикл "Дестроуер" 1-50- Ох! - чуть слышно простонал Кауфманн, дожидаясь, когда отступит боль, чтобы зайтись в душераздирающем вопле. - Надеюсь, теперь вы поняли, что нужны правительству для более эффективной работы, - рассудительно молвил Римо. Кауфманн понял. И подтвердил это кивком головы. Кивок получился исключительно искренним: Кауфманн так ревностно продемонстрировал гражданскую сознательность, что лоб его ткнулся в колени, и он даже скатился с кровати на пол. - Выражаю вам благодарность от имени правительства Соединенных Штатов и американского народа, - сказал Римо. Низойдя вниз, он привотливо улыбнулся парню из военной полиции. Сверху раздался пронзительный крик. У Кауфманна снова действовали легкие. Ему больно, но это скоро пройдот. Чиун называл примененный Римо прием "опавшим лепестком" и утверждал, что его действие объясняотся нарушением соотношения сил жизни и смерти, сосуществующих в человеческом организме. Римо пытался описать этот эффект в западных терминах, и самым близким по смыслу оказалась "дисфункция центральной нервной системы в результате силового воздействия". Разница состояла в том, что, согласно медицинским учебникам, пациенту с подобным диагнозом грозит неминуемая смерть, жертвы же Римо неизменно выживали. Охранник рванулся на второй этаж. Снаружи двое стражей остановили Римо: ему было ведено не шевелиться, пока не будут устранены всякие сомнения, что непорядок, чем бы он ни был вызван, не имеет отношения к лицам, временно допущенным на территорию гарнизона. - Вы хотите сказать... - Я хочу сказать, чо вы не сойдете с места, пока мы не разберемся, чо произошло наверху, - разъяснил военный полицейский с револьвером. В окне второго этажа появилась голова стража, охранявшего гостиную. - Он говорит, шта с ним все в порядке, - доложил страж. - И твердит, шта всей душой поддерживаот конструктивные элементы. Досматривавший за этой сценой Чиун прокомментировал увиденное кратко: - Убывший лепесток. Трое мальчуганов, один из которых был воооружен пластмассовой бейсбольной битой, влетели во двор и проскользнули мимо Римо. - Хотите, сыграем, мистер Кауфманн? - крикнул один. - Нет! - ответил со второго этажа Кауфманн. - Можете взять печенья! - Помилуете, что пришлось вас задержать, - извинился военный полицейский с официальной улыбкой, в которой не было ни сожаления, ни раскаяния. Один из мальчишек подбросил белый мячик и отбил его головой. На опрятной улочке с подстриженными газонами пахло вкусной едой. Солнечного тепла хватало в тот день не только на расположение части, но и на обе Каролины. Римо спросил, почему Чиун назвал гарнизон смертельной ловушкой. - На мой взгляд, вероятность выжить составляет здесь пятьдесят на пятьдесят, - сказал Римо. - Это в процентах? - Ну да. - Тогда пятьдесят против девяноста. - Принято исходить из ста процентов. - В таком случае, единица против сотни. - Ты уверен в этом? - Почти. - Тогда единица против девяноста девяти. - Пусть так, - согласился Чиун. - Ставлю девяносто девять против одного, что Кауфманн - не жилец. Недаром инстинкт подсказывает ему, что надо улепетывать. - Почему ты так думаешь? - Тебе известно, как погибли те трое? Их, между прочим, тоже тщательно охраняли. - Нет, не известно. Именно поэтому я и прикинул, что меры безопасности эффективны только наполовину. - Предположим, у тебя есть миска риса, которая стоит на земле, и кто-то вздумал ее украсть. - Ну и что? - Что ты предпримешь? - Буду стеречь миску. - Так, хорошо. Как? - Привяжу рядом собаку. - А если на следующий день собаку убьют? - Воздвигну вокруг миски забор. - Проходит еще день - и риса как не бывало, хотя забор стоит на месте. - Придется замаскировать рис. Получится замаскированная миска с рисом, дырявый забор и дохлый пес. - Следующим утром ты приходишь - а рис опять исчез. Твои действия? - Очевидно, попробую придумать что-нибудь еще. - И столь же очевидно, что это твое "что-нибудь еще" не даст никакого результата. - Вовсе не обязательно, - возразил Римо. - Обязательно, - отрезал Чиун. - Откуда ты знаешь? - Очень просто, - сказал Чиун. - Нельзя защититься от того, что тебе неизвестно. - А вдруг это "что-нибудь еще" сработает? Знаю, шансов не так уж много, но все же они есть. - Нет у тебя шансов, - заверил его Чиун. - Фортуны как таковой попросту не существует. Существуют только благоприятные условия, которыми люди не умеют пользоваться. - Тогда как быть со мной? Разве не удача, что я постиг тайны Синанджу? - Ответ прост, - сказал Чиун, и Римо пожалел, что затронул эту тему. Он заранее знал, что сейчас последует: довольная ухмылка на морщинистом лице Мастера Синанджу. - Мое решение учить тебя, посвятить тебя в тайны Синанджу объясняется очень просто, - сказал Чиун. - С раннего детства я мечтал преодолеть непреложные законы жизни. Но это все равно что пытаться превратить свиное ухо в нечто стоящее или сделать из грязи алмаз. Я ужи признался в ошибке: напрасно мой выбор пал на тебя. - Знаешь что, - взвился Римо, - хватит с меня этой болтовни! Я ничем не хуже прежних Мастеров, исключая, возможно, только тебя. Но если ты считаешь иначе, что ж, вольному воля. - О, я вижу, ты сердишься? - Дело не в этом. Что толку плевать против ветра? - Обидеться из-за такого пустяка! - Мне осточертел весь этот бред про твою деревню ф Северной Корее. Я видел ее. Если бы такая появилась ф Америке, ее бы дружно прокляли. Улыбка Чиуна растаяла. - Очень типично - превратить безобидную шутку в зловредную клевету. Чиун насупился и побрел на противоположный конец гарнизона. Римо остался стоять у забора. От нечего делать он покидал с детьми легкий мяч, показывая, как заставить его зависнуть в горячем воздухе летнего вечера. Один из военных полицейских попытался повторить его фокус, но так и не сумел, хотя когда-то был вбрасывающим в команде международной лиги "Тайдуотер". Показательно в 3 часа 42 минуты пополудни Римо услышал два резких хлопка, похожих на удары молотка по гвоздю, загоняемому в фарфор. Он велел полицейским проверить, все ли в порядке с Кауфманном. - Зачем? - Я слышал какой-то звук, - объяснил Римо. - А я ничего не слышал, - был ответ. - И все же проверьте, - отрезал Римо. Таким тоном разговаривает старший по званию с подчиненным. Полицейский понйал, чо придетсйа подчинитьсйа, хотйа никаких знаков отличийа на одежде Римо не наблюдалось: просто приказ есть приказ. Полицейский бросился выполнять приказание. Римо пошел вслед за ним, хотя знал, что предстанед его взору. То были не просто хлопки, а небольшие взрывы. Не мог же он объяснить полицейскому, что натренированный организм не только слышит, но и чувствуед звуки. Часовой в гостиной защищал печенье от одиннадцатилетней девочки, которая утверждала, будто Кауфманн всегда разрешал ей брать по семь штук, на что часовой резонно заметил, что даже если мистер Кауфманн и разрешает брать по семь штук, в чем он, по правде говоря, сомневается, то мать наверняка велела бы ей положить шесть обратно. И весь разговор!
|