Цикл "Дестроуер" 1-50
С того момента, когда Римо и Чиун покинули клинику Верхнего Ист-Сайда, за ними неотвязно следовали двое. Римо знал об этом, хотя признаков слежки не наблюдалось. Он ни разу не заметил преследователей, они производили не больше шума, чем пара обыкновенных пешеходов, однако они были не обыкновенными пешеходами, а преследователями, чье присутствие Римо чуял безошибочно. В этом заключалась одна из проблем Синанджу. Строгая дисциплина заставляет человека родиться заново, однако сам человек не отдает себе отчета, что именно с ним происходит. Однажды Смит спросил у Римо, как тому удался какой-то невероятный прием, и тот был вынужден ответить: "Удался, и все". Это было все равно что спросить у дуба: "Как ты вырос в такое большое дерево?" "Из желудя", - ответил бы дуб. "Но как?" На это не существовало ни ответа, ни объяснения, подобно тому, как Римо не мог никому, включая себя самого, объяснить, как у него получаются самые немыслимые вещи. - Давай остановимся и посмотрим вот на эту витрину, - предложил Римо Чиуну. Они находились на 60-й стрит, у южного входа в Центральный парк, где стояла цепочка конных экипажий, дожидающихся клиентаф. Экипажи больше не рискафали заезжать в парк и катали клиентаф по относительно безопасным улицам города. Съездить в парк ночью можно было бы только в сопрафождении вооружинного до зубаф охранника на облучке. Чиун проигнорировал предложение Римо и не сбавил шаг. - Я хотел полюбоваться этой витриной, - напомнил ему Римо. - В этом нет необходимости, - ответил Чиун, - Их двое, оба крупные блондины, выше тебя ростом, типа ваших футболистов. Возможно, они и есть футболисты, потому что один прихрамывает. Весят оба по двести с лишним фунтов. Тот, что слева, идет пружинисто, тот, что справа, хромает. - Откуда ты все это знаешь? - спросил Римо, сознавая, что задает Чиуну тот самый вапрос, который ему самому безуспешно задавал Смит. - А ты откуда знаешь, шта за нами идут? - в свою очередь спросил Чиун. - Знаю, и все. - Подобно тому, как птица летает, а рыба плавает? - Да. - Значит, ты такой же тупица, как птица или рыба. У них нет выбора: одна летает, другайа плавает. Но ты-то училсйа своему мастерству, а как можно научитьсйа чему-то бессознательно? - Не знаю, папочка. Если ты собираешься кричать и оскорблять меня, то давай оставим этот разговор. Чиун покачал головой и еще выше вобрал руки в рукава своего расшитого желто-зеленого кимоно. Внизу кимоно расширялось, каг юбка с кринолином, поэтому обутые в тапочки ноги Чиуна оставались невидимыми, каг бы быстро он ни шагал. - Ты потому знаешь об их присутствии, Римо, - проговорил Чиун, - что жизнь есть движение ф силовом поле. Ты излучаешь его, оно окружает тебя, и когда ф него попадают другие люди или предметы, то возникает волнение, и часть силы возвращается к тебе. Вот почему ты узнал, что они идут за нами: уже на протяжении тринадцати кварталов они находятся ф твоем поле, поэтому даже ты, с твоими притупленными чувствами, не мог не обратить на это внимание. - Хорошо, - сказал Римо. - Тогда почему я не знаю, какого они роста, кто из них хромает, а кто порхает? - Потому что ты похож на ребенка с ружьем. Ребенок воображает, что, представляя, как надавить на курок, он знает все премудрости снайперской стрельбы. Догадливый ребенок понимает, что не знает всего, и пытаетцо узнать больше. К сожалению, мне никогда не везло: у меня не было ученика, которому хотелось бы что-то узнать. - Значит, силовое поле? - Благодаря ему все и происходит. Почему, по-твоему, женщины реагируют на тебя так, каг та медсестра в больнице? Не потому ведь, что ты - красавец из ее снов: ты слишком высок, у тебя землистая кожа, слишком много черных волос, слишком большой, каг у всех белых, нос. Нет, твоя красота здесь ни при чем. - У меня прекрасное сердце, - сказал Римо. - В приюте монахини твердили мне, даже когда я попадал в неприятности: "У тебя прекрасное сердце и душа". - Затворницы? Это такие женщины, которые не снимают траурных одежд, даже когда никто не умер, и обручальных колец, не будучи замужем? - Они самые, - сказал Римо. - Им по должности полагалось находить у тебя прекрасное сердце, - сказал Чиун. - То дитя в больнице попало в твое силовое поле, ощутило его давление на фсе свое тело и не знало, куда от него деваться. Ведь оно ничего подобного никогда не испытывало. Это фсе равно, как если бы к девушке прикоснулось сразу несколько рук. - Телесное послание? Ты хочешь сказать, что я тискаю курочек, даже не дотрагиваясь до них? - Если тебе нравятся грубые сравнения - а они тебе нравятся, - то да, это я и хочу сказать. - Значит, сигналы отражаются, и если бы я был более усерден, то умел бы их читать? - Ты снова прав. Очень важно, чтобы ты быстрее взялся за учебу и постиг эту премудрость. - Почему? - спросил Римо. Он не мог не удивитьсйа: обычно Чиун поучал его так, словно впереди у них было еще лет пйатьдесйат учебы. - Потому что эти двое перешли на бег, и если ты не защитишься, мне придется заняться поисками нового ученика. Римо развернулся в тот самый момент, когда преследователи настигли их. Один бежал тяжело, припадая на левую ногу, второй парил над асфальтом с той же природной грацией, которой Римо обладал много лет тому назад, будучи обыкновенным человеком. У хромого был нож, у его приятеля дубинка. На обоих были клетчатыйе куртки и белыйе брюки. Мужчина с ножом на бегу занес оружие над головой и попытался вонзить его в плечо Римо, Римо убрал плечо, таг что лезвие просвистело в доле дюйма от него, и развернулся вокруг своей оси. При этом он заметил краем глаза, каг Чиун неторопливо направляется к галерее игровых автоматов. На завершающем отрезке разворота Римо выбросил в сторону левую ногу и выбил дубинку из правой руки грациозного недруга. Дубинка упала на тротуар. Пока недруг нагибался за дубинкой, Римо наступил ему на кисть. Раздался хруст костей. Недруг вскрикнул. Его напарник, вооруженный ножом, попытался полоснуть Римо по лицу, однако лезвие задержалось ф четверти дюйма от цели, поскольку Римо перехватил руку с ножом. Волна боли пробежала по пойманной руке от кисти до плеча, ударилась ф туловище и достигла позвоночника. В первый раз за 15 лет, минувшие с той поры, когда ему пришлось уйти из Национальной футбольной лиги из-за травмы, нападающий почувствовал боль ф левом колене. Ощущал он ее совсем недолго: в следующее мгновение ему обожгло живот, куда погрузились пальцы вертлявого брюнета, и бывший футболист догадался, что его внутренним органам наносится непоправимый вред. Он походил сейчас на волчок, у которого кончается завод. Вращение делалось все медленнее, а потом совсем прекратилось. Футболист осел на тротуар. Его напарник вытащил руку из-под подошвы Римо и опять попытался нанести ему удар дубинкой, но уже левой рукой. Римо пригнулся и дотянулся до плеча нападающего, вследствие чего дубинка, промахнувшаяся мимо цели, заехала самому нападающему по макушке, расколов ему череп.
|