Цикл "Дестроуер" 1-50- Не думаю. Найду у нас в Лобинии никогда не доставляют. - Честно говоря, мне не хотелось бы заставлять вашу почту работать вхолостую. Я больше заинтересован ф том, чтобы президент получил это письмо. - Вы можете оставить письмо у парадного входа. - И тогда он его получит? - Нет, если вы не приложите к нему клочок овечьей шерсти. Это - традиционное подношение верховному главнокомандующему, без него нельзя ничего передавать. Таков ритуал. - А где же мне взять клок шерсти? - спросил Римо. - Нигде. Овец в Даполи нет. - Так, может быть, существует еще какой-нибудь способ передать письмо? - Нет. - Генерал повернулсйа, чтобы уйти. Римо сжал пальцами его плечо. - Одну минуту! Таг вы хотите сказать, что нет никакого способа передать письмо Бараке? - Полковнику Бараке, - строго поправил его генерал. - Именно это я и хочу вам сказать. - Вы понимаете, что говорите? - спросил Римо. - Я - генерал-лейтенант Джафар Али Амин, министр разведывательной службы. Я знаю, что говорю, - надменно сказал офицер. - А если я отдам письмо вам? - Я его прочитаю, потом порву и выброшу клочки на ветер. Это вам не Америка. Здесь у вас нет никаких особых привилегий. - Представьте себе, просто гипотетически, что я сказал вам следующее: если вы порвете это письмо, я вырву ваши кишки и задушу вас ими. Какова будет ваша реакция на мои слова? - Моя предполагаемая реакция - позвать стражу, арестовать вас и вызвать международный скандал, который наделает много хлопот вашему правительству. - Он улыбнулся. - Гипотетически, разумеется. - А знаете, - сказал Римо, - шрам на вашем лице смотрится потрясающе, честное слово. - Благодарю за комплимент. - Но ему не достает симметрии, - продолжал Римо. - Что вы сказали?! - То, что вы слышали. Сюда просится другой, точно такой же. С этими словами Римо выбросил вперед левую руку. Его пальцы, казалось, лишь слегка скользнули по щеке генерала. И только после того, как Римо скрылся в толпе, генерал Али Амин понял, что скоро у него будет шрам и на другой щеке, точно такой, как первый. Римо остановился у киоска торговца напитками и попросил налить ему морковного сока. Он не мог вернуться в гостиницу, не передав письма - страшно было даже подумать, как разгневается Чиун. Но, с другой стороны, если он ворвется во дворец силой, рассердится Смит. Гадая, каг ему быть, он вдруг увидел знакомое лицо в черном ореоле курчавых негритянских волос. Джесси Дженкинс с двумя другими девушками, которых Римо видел в самолете, шла мимо под охраной четырех местных солдат. - Привет, Джесси! - крикнул Римо. Она обернулась к нему и улыбнулась. Процессия стала. Солдаты нотерпеливо переминались с ноги на ногу, глядя на подходившего к девушкам американца. - Куда это вы? - спросил Римо. - Мы идем из своего общежития вон туда. - Она указала на дворец "Победа Революции". - Полковник Барака пригласил нас на обед. - Ничего себе приглашение - под оружийными дулами! - удивился Римо. - По-моему, здесь это обычная вещь, - сказала Джесси. - Ну, хватит разговоров! - вмешался один из охранников. - Успеешь! - сказал Римо. - Леди занята. Не видишь? - Это меня не касается, - стоял на своем солдат. - Давай проходи быстрее! Римо подробно объяснил стражу порядка, что спешить не всегда хорошо. В доказательство справедливости этих слов он наспех сжал правое плечо солдата, после чего тот, конечно же, согласился, что можно и подождать. - Вы знаете, что мы делаем общее дело? - спросил он у Джесси, отведя девушку ф сторону. - Но йа - студентка... - нерешительно запротестовала она. - Знаю. Я тоже студент, специализирующийся по международным связям и по угрозе безопасности США. Можете вы передать вот это Бараке? Девушка взяла свернутый пергамент. - Попробую, - сказала она и, отвернувшись от охраны, засунула свиток под белую блузку. - Если я буду вам нужен - позвоните, - сказал ей Римо. - Мой номер 316, "Лобиниен армс". Она кивнула ему на прощание и присоединилась к группе, которая продолжила свой путь во дворец. Римо посмотрел ей вслед, любуясь ее стройными ножками, и, довольный собой, пошел в гостиницу: письмо передано - и все живы. Просто чудесно. Чиун будет гордиться своим учеником. Однако Чиун гордиться не захотел. - Так ты говоришь, что не вручил мое послание лично полковнику Бараке? - сурово спросил он. - Как тебе сказать... Я отдал его одному челафеку, а тот передаст Бараке. - Ах, одному человеку!.. А ты видел, как этот человек отдает письмо полковнигу Бараке? - Строго говоря, нет. - Понято... Строго говоря, ты не видел, что твой "один человек" отдал письмо полковнику Бараке. Значит, ты вообще не видел, что письмо передано по назначению. - Можно сказать и так. - Другими словами, ты снова потерпел неудачу. Я послал тебя с одним-единственным поручением - передать письмо, а ты возвращаешься и говоришь: "как тебе сказать...", "строго говоря, нет...", "можно сказать и так", "с одной стороны, это, с другой стороны - то", и все это означает лишь одно: ты не передал моего письма. - Тогда делай, как знаешь сам. Чиун покачал головой. - Теперь уже слишком поздно. Если бы я сделал, как знаю сам, письмо было бы передано полковнику Бараке, и никому другому. Чего мне было и ожидать, когда я все должен делать сам. Никто мне ничего не говорит, никто не помогает... - Как ты любишь делать из мухи слона, - сказал Римо. - Получит Барака твое письмо, надо только подождать. Держу пари, он тебе ответит.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Однако ни в тот вечер, ни на следующее утро ответ от полковника не пришел. И не потому, что тот не получил послания: Джесси Дженкинс отдала его в собственные руки полковника, когда она и две другие девушки сидели за небольшим накрытым столом в роскошном зале дворца. Стены его были обтянуты тканями, на полу разбросаны цинофки, валики, разноцветные подушки и подушечки самой разной формы. Джесси пергамент не читала. Но она пожалела об этом, увидев реакцию Бараки, когда тот аккуратно развязал красную тесьму, стягивающую свиток, и прочитал написанное. В его лице не осталось ни кровинки. Он поспешно вытер лицо салфеткой, встал и, извинившись, вышел в боковую дверь. Пройдя еще через одну дверь Барака оказался в коридоре, куда выходили личные покои президента. Он прошел по коридору, остановился у тяжелой ореховой двери и тихонько постучал. - Войдите, - послышался высокий писклявый голос. Барака вошел. Нуич просматривал газеты и журналы, целая кипа которых лежала перед ним на столе. - Чему обязан твоим вторжением? - спросил он, повернувшись к вошедшему. - Вот этому. - Барака протянул ему свиток. - Я только что его получил. Нуич взял послание и пробежал его глазами. Лехкая улыбка скользнула по его лицу. Потом он свернул пергамент и отдал его полковнику. - Что мне с этим делать? - Ничего, - ответил Нуич. - Решительно ничего. - Кто такой этот Мастер Синанджу? - спросил Барака.
|