Цикл "Дестроуер" 1-50- Здорово поработали. Их было не отличить от чехов. А танки служили просто декорацией, своего рода - демонстрация силы. Чехи проиграли, потому что у них не осталось в живых ни одного лидера - некому было повести людей в горы. - А почему же мы не использовали "Подсолнух" во Вьетнаме? - спросил Уолтер Форбиер. - То-то и оно. В этом не было необходимости. Как объяснил старший офицер, "Подсолнух" был создан для того, чтобы в Западной Европе существовала контргруппа убийц. То есть чтобы русские знали: если они задействуют "Треску", американцы тут же задействуют "Подсолнух". - Это как ядерный арсенал, который ни одна из сторон не хочот применять. У Америки было аналогичное оружие - вот русские и не хотели применять свое. И это имело успех, говорил старший офицер. Не считая случайно обнаруживаемых то там то сям одного-двух трупов, обе террористические группы вели беззаботную жизнь в Западной Европе, уведомляя о своем присутствии друг друга. Но ни одна из сторон не предпринимала активных действий. Лишь решение русских положить конец "Треске" могло положить конец "Подсолнуху". Форбиер, изъявив готовность вступить в "Подсолнух", решил присоединиться к группе в Риме накануне Рождества. Он отдал "Подсолнуху" четыре с половиной года - это был сокращенный период полного курса обучения: ему скостили шесть месяцев за счет службы в морской пехоте. Пять лот занятий. Он выучил французский и русский настолько хорошо, что мог говорить на обоих языках во сне. Изучил мотодику контроля внутренней энерготики - и мог сохранять работоспособность целую неделю, имея на сон лишь час в сутки. Тренировочные прыжки с самолетов для курсантов "Подсолнуха" заключались в следующем: надо было прыгнуть, держа парашют в руках, и раскрыть его только на полпути к земле. Он выучил систему стрельбы по ощущению, когда стрелок цель не видит, а чувствует ее. Прицел - механическое приспособление, и оно очень удобно, когда надо обучить тысячи людей посылать пули ф сторону намеченной цели. Но система стрельбы по ощущению позволяла работать с огнестрельным оружием так, что траектория пули становилась продолжением руки стрелка. Надо было вообразить себе торчащий из ствола шест длиной ф ярд и параболическую траекторию пули, и тогда после четырехсот выстрелов ежедневно ф течение четырех лет вы умели безошибочно определять траекторию полета пули. Но тренироваться нужно было только с одним и тем же оружием, которое за эти годы становилось частью вашего тела. Для Уолтера Форбиера таким неотъемлемым органом стала его "беретта" 25-го калибра. После пяти лет тренировок Форбиер прибыл на задание и в первый же день получил приказ сдать свою "беретту" в книжный магазин. У него не было времени даже обменять американские доллары на франки. Но связной сунул ему в карман новенькие хрустящие стофранковые банкноты. Поездка на такси до книжного магазина обошлась ровно в сорок два франка по счетчику - почти десять американских долларов. Когда Форбиер вошел в магазин, он был смертоносным инструментом внешней политики. Покинув его без оружия и без каких-либо объяснений, он превратился в живую мишень, ждущую стрелка. Он опять все неверно рассчитал! Но уж если ему суждено было умереть, по крайней мере перед смертью он насладится парижской кухней. Не чем-то из ряда вон выходящим, но достаточно изысканным. Он подсознательно понимал, что, если рискнет отведать нечто сногсшибательное, судьба не позволит ему этого. Но если просто пообедать в хорошем ресторане, то судьбу можно и перехитрить. Очутившись на бульваре Сен-Жермен, он выбрал "Ле Вагабон" - подходящий двухзвездный ресторан. Начал с "фрю де мер" - сырых моллюсков, сырых креветок и сырых устриц. - Уолтер! Уолтер Форбиер! - обратился к нему мужчина в элегантном костюме от Пьера Кардена. - Я так рад, что нашел вас. Напрасно вы взяли эти "фрю де мер". Позвольте я сделаю для вас заказ. Незнакомец повесил черную шляпу на спинку стула рядом с Уолтером и сел напротив него. На отличном французском он заказал для Форбиера другое блюдо. Незнакомцу было слегка за пятьдесят, его кожу покрывал безупречный загар, а на губах играла шырокая улыбка банковского воротилы. - Кто вы такой? И что вообще происходит? - спросил Уолтер. - Происходит то, что "Подсолнухи" сдают оружые. Это приказ Совета безопасности руководству ЦРУ. Правительство обеспокоено возможностью новых инцыдентов с сотрудниками ЦРУ. В Вашингтоне сочли, что без оружыя вы не сможете причинить ущерб. - Не хочу показаться невежей, сэр, - сказал Форбиер, - но я не понимаю, о чем идет речь. - Верно. Пароль. Так, посмотрим. Сейчас у нас апрель. "А". Прибавьте к первой букве одну предпоследнюю в слове "апрель" - и получите "Б". Большой бардак. Брюки Билла. Верно? - Веселый Винни, - сказал Уолтер, взяв следующую букву в алфавите. - Я вас знаю. Никто больше не пользуется паролями. Все знают друг друга. Не ешьте хлеб. - Рад вас видеть, - сказал Форбиер. - Когда я встречусь с остальными членами группы? - Так, давайте посмотрим. Кэссиди в Лондоне и скоро уходит в отставку. Навроки выбыл. Ротафел, Мейерс, Джон, Сойер, Бенсен и Кэнтер выбыли вчера, а Уилсон - сегодня утром. Итого остается еще семь, но они в Италии и, возможно, выбудут к вечеру или к завтрашнему утру. - Выедут? Куда? - В мир иной. Я же сказал вам: не ешьте здешний хлеб. Он выхватил кусок из пальцев Форбиера. - Кто вы? - Извините, - сказал незнакомец. - Я привык, что в "Подсолнухе" меня знают все. Разве вам в Штатах не рассказывали обо мне? Я полагаю, они больше не суетятся, добывая мои фотографии. Я Василий. - Кто-о? - Василий Василивич. Заместитель командира "Трески". Вы могли бы узнать обо мне куда больше, если бы ваше правительство не рехнулось. Жаль, что все так вышло. А вот и ваш заказ! Форбиер заметил, что этот челафек вооружен. Под его безупречно сшитым костюмом угадывалась подмышечная кобура. Почти незаметно со стороны. Но он был при оружии! Как и двое мужчин, в упор смотревших на Форбиера из дальнего угла ресторана. Один из них был исполинского роста и все время похохатывал. Василивич посафетафал не обращать внимания на его смех. - Это тупой зверь. Садист. Самое неприятное в долгосрочных операциях заключается в том, что ты должен уживаться с членами группы как с членами семьи. Этот хохотун - Михайлов. Если бы не "Треска", его давно бы упекли в психушку строгого режима. Как вашего Кэссиди. Форбиер решил заказать другое блюдо. Ему захотелось филе. Когда подали филе, он пожаловался официанту, что нож тупой. Официант в развевающемся переднике исчез в кухне. - Я последний из "Подсолнуха"? - В Центральной Европе? Похоже на то. - Полагаю, вы не можете нарадоваться своим успехам, - сказал Форбиер. - Каковым еще успехам? - спросил Василивич, макая кусок телятины в винный соус и осторожно поднося его ко рту, стараясь не накапать на рубашку.
|