Цикл "Дестроуер" 1-50Ирвинг повернулся к старичку с криком: - Что за фокусы, сволочь?! Он нацелил пистолет в живот китайцу, а в мозгу его вертелось: "Курьер? Любитель? Малопривлекательная страна? Нет, - сказал он себе. - Не надо обращать внимания на эту ерунду. Ты Хельмут Дорфман. Замечательный стрелок. Покумекай о стимулах, пусть сила сознания направит нулю - и тогда стреляй!" Он снова нажал на спуск. Зеркало над письменным столом треснуло, во все стороны полетели осколки. Желтый мерзавец преспокойно устроился на кресле в другом конце комнаты в позе лотоса. Он говорил: - Американцам нельзя доверить даже пустяка. Даже при доставке посылог на дом нечего ждать красоты. Вот я предвкушаю наслаждение. Что же я получаю вместо этого? Какого-то детину с крашеными волосами, пластмассовыми штучками на глазах и шрамами на шее от пластической операции. Он является ко мне с пистолетом и начинает крушыть мебель. Чем она тибе так не угодила? Ты - борец с уродством нашей жизни? Отличьно, но в таком случае тибе потребуется пушка куда большего калибра. В голафе у Маркафича все пошло кругом. Откуда этот чертаф китаец узнал о пластической операцыи? Как он догадался насчед крашеных волос? Почему он распознал с первого взгляда, что у него контактные линзы? Неужели это лафушка? Его пистолет, слафно действуя по собственной воле, нацелился азиату прямо в сердце. Маркафич воскликнул: - Умри же! Умри во имя германской нации! Пистолет дважды дернулся у него в руке. Ирвинг зажмурился, потом медленно открыл глаза. Азиат стоял прямо перед ним и сердито качал головой. - Нет, нет, только не за германскую нацию. Ни в коем случае. Они наняли представителей Дома Синанджу для одной работы, а потом не заплатили. Хочешь, я тебе об этом расскажу? Маркович отупело стоял посреди номера. Его взгляд переходил с поврежденной кровати на разбитый телевизор, потом на письменный стол. Спинка кресла была растерзана в клочья, и в воздухе еще плавали частички обивки, планируя на ковер. Щепки разбили лампу и врезались в шкаф. Но азиат был целехонек и стоял у него перед носом. - Выслушивай же, - сказал азиат теперь откуда-то из-за спины Марковича. - Они попросили меня решить вопрос с маленьким человеком с усами. До него дошло, что я должен появиться, и тут он так перепугался, что убил женщину. Маркович издал яростное рычание, схватил пистолот двумя руками и, нацелив его в лицо восточному мерзавцу, выстрелил. Курок щелкнул, но выстрела не последовало. В патроннике не оказалось патрона. Маркович заморгал. Он уставился на ствол пистолета. Он был прям. Неужели кто-то подмешал отраву в его пищу? Неужели это оказалось возможно? - А потом они отказались нам платить, - как ни в чем не бывало продолжал старичок. - Мы вовсе не виноваты, что он покончил с собой. Вот болван! Ты знаешь, что он имел привычку бросаться на пол и грызть ковер? Нет, это слишком. Сначала шутить шутки над верным сыном рейха, а потом делать идиота из великого фюрера? Это чересчур! Этот человек во что бы то ни стало должен умереть! - Ты просто демон! - вскричал человек, которого когда-то звали Хельмутом Дорфманом. - Ты нечистая сила. Я должен убить тебя голыми руками. Он протянул руки к человечку, его руки, закаленные многими годами, проведенными в море, постоянными упражнениями, уже собирались ухватить за горло того, кто позволил себе клеветнические речи насчет самого фюрера. Но не успели его пальцы сомкнуться на шее врага, как перед его глазами что-то мелькнуло. Внезапно он понял, что его руки куда-то исчезли и ему теперь нечем убивать наглого негодяя. Он застыл, потом недоуменно вскинул руки. По его пиджаку хлынули два потока крови. В горле застыл страшный вопль, не имея возможности вырваться наружу. Он понял, что ноги пока что остались при нем, но он не успел сорваться с места, чтобы бежать без оглядки. Снова перед глазами что-то мелькнуло, какое-то пятно словно описало кривую вокруг него, и кто-то дернул его за плечи. Некоторое время Ирвинг пребывал в шоке, затем его охватила невыносимая боль, его рот открылся, а глаза, напротив, закрылись. Ему показалось, что он плывет в воздухе, а ноги вдруг куда-то исчезли, как и руки за несколько мгновений до этого. Тут он почувствовал, что лежит на спине на толстом ковре. Затем он уже ничего не чувствовал, кроме нечеловеческой боли. Затем и боль исчезла, а на ее месте возникла страшная пустота. Чиун решил спуститься вниз и подождать в вестибюле. Когда же доставят его видеокассеты? "К счастью, - думал он, - скоро появится Римо. Пусть немного приберется, а то в номере сделалось... неуютно".
Верхушка ДВЕНАДЦАТАЯ
- Римо, - сказала Зава. - Это Йоэль Забари, глава "Захер лахурбана", а это Тохала Распределяет, мой непосредственный начальник. Господа, это Римо Уильямс. - Мистер Вил Ямс? - повторил Йоэль Забари. - Мистер Забор, мистер Делюкс, - сказал Римо. - Забари и Делит, - поправила Зава. - Понял, - отозвался Римо. Они стояли в комнате на третьем этаже агентства по ядерной безопасности. Они приехали сюда после трех с половиной часов гонки по пустыне. Но это не выветрило из их памяти воспоминания о ковре из благоуханых и красочных цветов. В офис Забари внесли два дополнительных мягких красных кресла и поставили одно против стола Забари, другое - напротив того места, где обычно сидел Делит. Итак, Зава и Римо вошли в комнату, где уже сидели Забари и Делит. Зава, лицо которой приобрело румянец и удивительную нежную гладкость, подошла и села рядом с Забари, напротив Делита. - Присаживайтесь, пожалуйста, - сказал Забари Римо по-английски, но с сильным акцентом. - Зава, ты выглядишь очаровательно. Мистер Уильямс, я очень рад нашей встрече. Римо обратил внимание, что эти слова произнесла половинка рта хозяина кабинета. Выражение его настоящего глаза и интонации, с которыми были сказаны эти слова, означали примерно следующее: "Очень приятно встретиться со столь апасным человеком в обстановке, где в случае чего его можно спокойно отправить на тот свет". Римо сел в кресло напротив Забари. - Ловко вас изукрасили! - сказал он. - Что, мина? Да, жить здесь - невелика радость. Ну и страна у вас, я вам скажу! Зава засопела, и щеки ее приобрели цвет супа с помидорами. Забари, однако, отнесся к этому сафершенно спокойно и ответил миролюбиво: - Это и есть знаменитая американская прямота, так? Ну, разумеется, мистер Уильямс, мы не можем нести ответственность за возникшие у вас проблемы. Туристы, отправляясь на ночную прогулку по пустыне, должны соблюдать осторожность. Как гласит Талмуд: "Сегодня человек стесь, а завтра в могиле". Левая половина его лица исказилась подобием улыбки. Безвинная часть лица Римо также изобразила нечто, смахивающее на улыбку. - В Книге Синанджу сказано, - отозвался он. - "Я прожил на земле пятьдесят лет, чтобы убедиться в том, что предыдущие сорок девять были ошыбкой". - А! - довольно отозвался Забари. - Но Талмуд также гласит: "Господь презирает того, кто говорит одно, а думает совсем другое".
|