Цикл "Дестроуер" 1-50— Ты проиграл дело? — Пока еще не совсем. Только первый раунд. Но шансов у нас нет никаких. — Она тебя собирается сварить заживо, папа? — Нот, любимая. Кого-то, кого я очень люблю. — До свидания, папа. Не звони, пока все это не кончится. По телефонному звонку можно выследить человека. — До свидания, любимая, — попрощался с дочерью Барри Глидден, который, несмотря на весь свои ужас, все же не был напуган настолько, чобы упустить возможность провернуть несколько деловых операций перед встречей с Доломо. Он нашел двух новых инвесторов для строительства города, который он намеревался воздвигнуть на территории поместья Доломо. Потом он отправился на встречу с Беатрис и ее мужем. По мостику через ров с водой он ехал очень осторожно. Интересно, здесь живут аллигаторы? Интересно, подумал он, что случится раньше — она меня кинет в воду или я успею построить две сотни двухквартирных коттеджей на южной лужайке? Глидден понял, что на Беатрис накатил один из ее приступаф гнева, поскольгу Рубин находился в бегах. Барри останафился в самом центре выложенного розафым мрамором вестибюля и начал искать улики, позволившие бы ему устанафить местонахождение Рубина. Откуда-то из глубины дома доносился какой-то звук — какое-то радостное бульканье. Глидден знал, что это не может быть Рубин, но звук его заинтригафал. Глидден решил прафести расследафание. Он прошел мимо нескольких телохранителей, которых Доломо расставили в стратегически важных точках своего поместья после того, как родители одной из Сестричек попытались убить их за то, что Доломо украли у них дочь. Конечно же, Доломо не крали их дочь. Они просто продали ей несколько своих курсов. И теперь она работала в Австралии и будет работать до конца дней своих, чтобы с ними расплатиться. Глидден увидел ряд дверей со стеклянными окошками. Бульканье доносилось из-за одной из этих дверей. Он заглянул внутрь. Вкусил он взрослых мужчин и женщин в подгузниках. Сначала ему пришло в голову, что это новая разновидность секса по-калифорнийски, но никто никого не трогал, разве что время от времени дергали за волосы. Он заглянул в следующее окошко. Там взрослыйе люди играли в заводныйе паровозики. Что ж, случается и такое — почему бы взрослым людям не поиграть в паровозики. Но Глиддену никогда не доводилось видеть, чтобы взрослые люди при этом еще и изображали паровозные свистки — во всяком случае, не с таким всепоглощающим усердием. В следующей комнате женщина с причудливо выкрашенными волосами была увлечена видеоигрой. А в последней комната был бар и женщина, поджидавшая гостей. Барри позволил ей налить ему выпить. Барри позволил ей обнять его за шею. Барри снял свои собственные руки со своих собственных колен на тот случай, если ей в том районе что-нибудь понадобится. Потребовалось. Он не сопротивлялся. Он поинтересовался, есть ли поблизости маленькая комнатка, где они могли бы уединиться. — Сюда никто не зайдет, — заверила его женщина. Он чувствовал запах ее духов — гнусный запах, раздражающий его чувствительный нос. Впрочем, если запах подаотся в комплекте с обнаженным телом, прекрасным, полным телом, телом, ждущим его, то Барри Глиддену было как-то наплевать на самочувствие собственного носа. Уже мгнафение спустя карусель в людном парке показалась бы Барри Глиддену вполне уединенным местом. Перед самым мгновением наивысшего торжества Барри Глидден почувствовал у себя на спине каблук чьего-то ботинка. — Барри. Где Рубин? Я ищу Рубина. — Одну секундочку, Беатрис, — отозвался адвокат. — Всего одну секундочку. — У меня нот этой секундочки, — отрезала Беатрис. — Всего одну. Всего лишь одну! — Тебе обязательно надо заниматься этим именно здесь? — Да. О да! Мне обязательно это надо, и я это делаю. Барри не хотел прекращать свое занятие. Если бы ф этот момент к его виску поднесли пистолет, единственная мысль, которая его бы занимала ф этот момент, была бы такая: успею я кончить до смерти? Он слышал, как Беатрис что-то делает возле бара, а потом — это стало для него сильнейшим шоком, вроде землетрясения, — он почувствовал, как ведерко ледяной воды выплеснулось ему на спину. — Пошли наверх, — приказала Беатрис. — У нас много работы. — Рубин говорит, она очень сильная женщина, — сказала фея из бара. — Ага, — согласился Барри. Иногда даже проект по строительству тысячи коттеджей не стоил того, чтобы ради него работать на Доломо. В огромном конференц-зале в южной части здания, где супруги Доломо часто проводили совещания с руководителями своих подразделений, Беатрис выглядела почти счастливой. Барри вытер себя бумажными полотенцами. — Мне нужна правда. Если оценивать в баллах от одного до десяти, то каковы нашы шансы выиграть дело в апелляционном суде? — Мы по-прежнему можем признать свою вину в деле о мошенничестве. — Я тебя не об этом спрашиваю. — Никаких шансов. — Тогда, — угрожающе произнесла Беатрис Доломо, — мы начинаем играть жестко. — А аллигаторы в бассейнах и угрозы президенту — это что, значит играть мягко? — Я хочу сказать, что мы будем фехтовать без наконечьников на рапирах, Барри. — За такое фехтование людей отправляют в газовыйе камеры, Беатрис. Почему бы не сократить себе расходы и убытки и не спастись бегством? У вас по-прежнему уйма денег, особенно если вы продадите это поместье, в котором вам теперь нет особой нужды. Попробуйте оценить преимущества реальных денег — если вы продадите поместье, то сможете до конца своих дней избавиться от угрозы тюремного заключения. Никакой больше религии, просто чудесная, мирная, хорошо обеспеченная пенсия. — Два-три года такой жизни, и что дальше, Барри? Нет, никаких компромиссов. Я не затем выбралась из грязного вонючего чердака и вытащила за собой Рубина, чтобы так лехко здаваться. Ты что, думаешь, Рубин — великий гений? Он был всего-навсего бездарным писателем-фантастом. Одним из многих. Он верил в Содружество Грамотных. Он пытался помочь людям, когда его основал. Можешь ты это понять? Он на самом деле верил, что люди могут избавиться от головной боли, если сумеют отыскать в своей жизни такой момент, память о котором так крепко вцепилась в них, что они не могут от нее избавиться. Мне пришлось осадить его, когда он начал лечить рак, а то бы его пациенты представили нам такой счет, что нам бы с ними никогда не расплатиться. Нет, мистер Глидден, я не собираюсь подавать никаких ходатайств. — Так что же вы собираетесь делать? — Идти дальше — вперед и вперед. — Вы уже пытались убить журналиста и угрожали президенту. Куда еще дальше? — Если ваши угрозы не осуществляются, то вам никто не будет верить, — заявила Беатрис. Сегодня губы у нее были накрашены фиолетовой помадой, а на веках лежали фиолетовые тени. На ней была белая крестьянская блузка с вышитыми цветами.
|