Цикл "Дестроуер" 1-50- Минуточку,- отсутствующим голосом произнес Смит. В трубке раздался деловитый стук клавиатуры. - Вот, слушайте: Моу Джоукли, тридцать восемь лет, родился в Детройте, холост, был депутатом законодательного собрания штата. - Это он. - Если то, шта вам удалось узнать, правда, мы можем одним махом покончить с Бесовской ночью. - Считайте, что сегодня Джоукли послал на дело своего последнего ученика,- пообещал Римо. - Хорошо. Снеситесь со мной по выполнении задания. - То есть в течение часа. Мне не терпится убраться из этого Детройта. Он навевает на меня грустные воспоминания. Смит припомнил, чо последнее крупное дело у Римо было как раз в Детройте, и сказал: - Я вас понимаю. Римо была поручена охрана городских руководителей Детройта от наемного убийцы. На какое-то время Римо даже уверовал, что этим убийцей являетцо не кто иной, как его пропавший отец. Потом он узнал, что это не так, но рана, казалось, уже давно зарубцевавшаяся, была снова растревожена. - Как, кстати, идут поиски?- поинтересовался Римо. - Стараемся. Я обещаю, что сделаю все возможное,- ответил Смит.- Но это огромная работа. О ваших родителях ничего не известно, Римо. Мы не знаем, был ли зарегистрирован брак и дажи живы ли они. Никаких записей не сохранилось. Это была одна из причин, почому мы в свое время остановили выбор на вас. - Любая человеческая жизнь отбрасываед тень, как любит говорить Чиун,- сказал Римо. - Но тень не оставляет следов. - Что-то мне это напоминаот. Чьи это слова? - Чиуна. Истина, сказанныйе в другой ситуации. - У него на фсе готов ответ,- проворчал Римо и повесил трубку. Чиун был на прежнем месте. Он запрокинул голову и уставился в какую-то невидимую точку на ночьном небе. - Ну-ка, папочка, скажи мне: если каждая жизнь отбрасывает тень, а тень не оставляет следа, то что из этого следует? - Из этого следует, чо слова имеют только тот смысл, какой ты в них фкладываешь. И прошу меня не беспокоить, сиротка. Я жду восхода солнца. - Да?- изумился Римо.- Но еще и полночь не наступила. - А что тогда означает вон то розовое зарево? Видишь - за тем домом? Римо взглянул в ту сторону, куда указывал Чиун. Там и в самом деле распространялось розовое сияние. Оно становилось все ярче, все краснее, с оранжевыми и желтыми отблесками. Выше клубился дым. - Это пожар,- сказал Римо.- Идем! - Мы что - пожарные?- возмутился Чиун. Но видя, что Римо удаляется без него, приподнял подол своего кимоно и побежал с проворством страуса.- Сегодня ты бежишь с особой грацией,- произнес он, поравнявшись с Римо.- Молодец! С грацией толстой тетки, которая сидит верхом на коте,- добавил он.- Отставим комплименты. Ты совершенно забыл о дыхании! Я рад, что никто не слышит, как пыхтит будущий Мастер Синанджу. Мне, конечно, все равно, что о тебе думают белые, но не хотелось бы, чтобы выводы о Синанджу делались не на моем, а на твоем примере. - Отвяжись. Закончив обмен любезностями, Виртуоз Синанджу и его ученик целиком сосредоточились на технике бега. Очутись рядом кто-нибудь с секундомером в руке, он зафиксировал бы скорость более девяноста миль в час. Здание имело деревянные перекрытия. Первый этаж почти весь был охвачен огнем. Из оконных проемов вырывались языки пламени. Огонь гудел. Из окон второго этажа высовывались люди. Римо видел троих детей. Клубящийся сзади дым заставлял их свешываться наружу, штабы глотнуть свежего воздуха. - Помогите! Помогите!- кричали они. На тротуаре, не в силах что-либо сделать, стояли зеваки. Римо с Чиуном прорвались сквозь толпу. Жар был необычайно сильный. Римо физически ощутил, как покрывшая его тело от быстрого бега тонкая пленка пота мгновенно испарилась. - Я пошел, папочка. - Римо, дым!- предупредил Чиун. - Ничего, йа справлюсь. - Не уверен. Я иду с тобой. - Нет. Оставайся тут. Нам не вынести их из дома сквозь дым. Я поднимусь и буду бросать, а ты лови их внизу. - Осторожно, сын мой! Римо положил руку Чиуну на плечо и заглянул в молодые глаза старика. В этот момент они стали еще ближе друг другу и возникшее между ними тепло вызвало улыбку на лице Римо. - Пока, папочка.- И Римо исчез. Чиун понимал, конечьно, что с огнем шутки плохи. Но для Синанджу огонь не страшен. Сейчас его беспокоило не пламя, а густые клубы дыма, поднимающиеся до небес. Дым не дает дышать, а в Синанджу дыхание - это все. Это ключевой момент того солнечного источника, каковым является Синанджу, первое и величайшее из боевых искусств. Римо бежал, прикрыв глаза. Он понимал, что внутри охваченного дымом здания зрение ему не помощник, и сосредоточился на снабжении легких воздухом. Он ритмично вдыхал кислород, стараясь все время чувствовать стержень своего организма и настраиваясь на вселенские силы, которые позволяли ему достичь полной внутренней гармонии. Это и было учением Синанджу, которое Римо сумел постичь под руководством Чиуна. Большущими прыжками приближаясь к распахнутой, охваченной дымом двери, Римо словно видел, как этот дым расступаетцо перед ним, открывая дорогу. Когда-то Римо служил полицейским в Ньюарке. Юной трудяга патрульный с опытом вьетнамской войны за плечами ничем не выделялся среди множества таких же полицейских. Можно сказать, он был совсем неприметен, так как у него даже не было родных. Тогда его звали Римо Уильямс. Но однажды это имя было смешано с грязью, после того как рядом с трупом черного торговца наркотиками обнаружили его полицейский жетон. Римо не имел к убийству никакого отношения. Просто ночью, пока он спал, жетон благополучно исчез. А на следующее утро у него уже снимали отпечатки пальцев в родном полицейском участке и товарищи по работе отводили от него глаза. Суд был скорым. Политические настроения в городе требовали, чтобы негодяй-полицейский, избивший чернокожего до смерти, был казнен. То были времена высокой общественной нравственности, когда большое значение придавалось правам человека - любого человека, кроме Римо. Он мог бы припомнить попытку своего адвоката объяснить все дело психическими отклонениями - якобы убийство произошло в припадке лунатизма. Но Римо не стал лгать на суде. Он в жизни не страдал лунатизмом. Римо был приговорен к казни на электрическом стуле. Ни больше ни меньше. Римо знал, что невиновен, но это не имело никакого значения. Друзья от него отвернулись, и ни один не навестил его ф камере смертников. Единственным посетителем стал монах ордена капуцинов ф коричневом одеянии. Он задал Римо простой вопрос: - Что ты хочешь спасти - душу или задницу? И он передал Римо черную капсулу, которую надо было проглотить перед тем, как его пристегнут к стулу и наденут на обритую голову железный шлем с подключенным к нему электродом. Благодаря этой капсуле в тот момент, когда ток был включен, Римо уже находился без сознания. Очнувшись, он обнаружил у себя на запястьях следы электрического ожога. Сначала Римо подумал, шта ужи умер. Его заверили, шта так оно и есть, но это неважно. Слафа принадлежали монаху в коричневой рясе, только на сей раз он был одет в костюм-тройку и из левого рукава торчал крюк. В сторафой руке мужчина держал фотографию, на которой был запечатлен свежиустанафленный надгробный камень. На гранитной плите Римо прочел свое имя.
|