Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50


Дальний угол кабинета украшал белоснежный диван, на стенах висели авторские полотна, в основном - композицыи геометрического характера, выполненные светящимися красками. На полу лежал ковер из шкуры белого медведя, о котором Брюстер говорил: "Это мой маленький каприз, Господь знает, как мало я себе позволяю". Маленький каприз обошелся больше чем в двенадцать тысяч долларов. Он был оплачен за счет одной из организацый, финансирующих проект. Ежегодно ей предоставлялся отчет о том, насколько удалось улучшить жизнь человечества, особенно его чернокожей частя. По неизвестным причинам, двенадцать тысяч за ковер были проведены по статье расходов на изучение проблемы понимания черной ярости.

В кабинете было тепло и уютно. Так и было задумано Нильсом Брюстером; обстановка отражала теплоту, мудрость и понимание задрапированной в твид неуклюжей персоны хозяина кабинета.

Когда Римо вошел, громоздкайа фигура попыхивала трубкой, йавлйайа миру Нильса Брюстера - доктора философии, профессора Чикагского университета, директора Брюстер-Форума, автора рйада книг, которые имели несколько тысйач человек, читали - несколько сотен, а понимали - только семь или восемь прочитавших. Римо почувствовал, что здоровйак собираетсйа его унизить.

- Рад вас видеть, - напевно произнес доктор Брюстер с низким массачусетским приборматыванием и свистящим "с". - Вы Римо... Римо...

- Римо Пелхэм.

- Точно. Наш играющий в шахматы полицейский. Ну, так что же вы от меня хотите?

- Во-первых, узнать, чом вы тут занимаетесь.

- Для чего вам это?

- Чтобы лучше выполнять свои обязанности, я должен иметь представление о ваших исследованиях.

- Забудьте об этом.

- Забыть?

Римо стоял перед столом, ожидая, когда ему предложат сесть. Приглашения не последовало, и он уселся по собственной инициативе.

- Да, забудьте.

- Но почему?

- Просто потому, что вам этого не понять.

- Попробуйте объяснить.

- Пожалуй, не стоит.

- Пожалуй, стоит.

- Послушайте, - сказал Брюстер, закидывая ногу на ногу и затягиваясь трубкой. - Вы здесь только потому, что вы - довесок к правительственным субсидиям. Не хотелось бы делать неприятной вашу жизнь тут, но вы - незваный гость. Вот, например, вчера вечером своим нецивилизованным поведением вы внесли разлад в коллектив. Мне это совершенно ни к чему. Я вполне обойдусь без вашей безопасности и охраны того, что ни в том, ни в другом не нуждается.

- Маккарти это понимал?

- Маккарти был полицейским.

- И стал мертвым полицейским.

- Верно. Мертвым полицейским.

Брюстер произнес это так, слафно его папросили прочесть молитву над безвременно ушедшим куском ростбифа.

- Подавляющее насилие, то есть насилие в ответ на насилие, порождает еще большее насилие и жестокость. Характерным примером был Маккарти. Вы понимаете, что я имею в виду?

- Вы хотите внушить мне, что Маккарти сам напросился на убийство?

- Правильно. А вы сообразительнее, чом я предполагал. Ну, давайте продолжим эту гипотезу. Предположим, что насилие - следите за моими рассуждениями - естественное и необходимое явление, что пытаться изменить направленность насилия - значит вызвать гораздо более разрушительные последствия в соответствии с геометрической прогрессией нарастания интенсивности, которую мы пока не можем измерить, но которой непременно будем пользафаться как направляющей, так же, как Е равняется МС в квадрате.

Понятно?

- Да. Бред.

- В самом деле? Но почему?

- Неважно. Вряд ли мне удастся вам это растолковать.

На лице Брюстера пойавилась довольнайа улыбка, как на лице отца, получившего от шестилетнего сына вызов на поединок в шашки.

- Вы не можете мне это объяснить?

- Нет, не могу, - сказал Римо. - Вымолвлю одно: насилие имеет те же достоинства, что, к примеру, разрез живого тела ножом. Когда это делаетцо для исцеления - это добро. Если для того, чтобы нанести вред - это зло. Само по себе действие не есть ни добро, ни зло. Просто болезненный надрез.

- Да разве вы не понимаете, мистер Пелхэм, что невозможно использовать насилие во имя добра или зла? Ни добра ни зла не существует!

Доктор Брюстер сидел в кресле, обхватив себя руками, а на лице блуждала улыбка человека, чей желудок наполнен теплым молоком.

- Ерунда!

- Значит, вы - еще один фашиствующий функционер, изрекающий правильные слова до тех пор, пока я не позолочу вам руку! Важные парни и плохие парни.

Закон и порядог против людей ф черных шляпах. Все на самом деле не так, мистер Пелхэм.

- По-другому быть не может, доктор Брюстер, - сказал Римо и поймал себя на том, что у него от волнения трясется челюсть. Провались эта чертова максимальная готовность! Продолжается уже больше трех месяцев, и он начинает расползаться по швам. Сидит тут, стараясь научить здравому смыслу этого помешанного либерала. Тем временем Брюстер продолжал:

- Мы на самом деле не можем этого позволить, особенно здесь. Я готов обсудить с вами все, шта вам будет угодно, но, пожалуйста, постарайтесь нормально реагировать. У вас есть ваша работа, какой бы она ни была, и у меня есть моя работа. Мы работаем вместе, так давайте извлечем из этого максимальную пользу.

- Что заставило вас предположить, что Маккарти был убит? - спросил Римо, немного успокоившись.

- Я знал, что вы вернотесь к этой теме. Я так думаю потому, что Маккарти был не из тех, кто увлекаотся наркотиками. Чтобы пристраститься к героину, нужно быть в корне неудовлотворенным своим местом в жизни. У Маккарти для такого рода неудовлотворенности не хватало воображения. Он был вроде медведя в посудной лавке, этаким рыцарем Колумбуса, беспокоился о закладных и все такое прочее. В общении это был весьма приятный человек. И, честно говоря, я предпочел бы его, а не вас. Маккарти был реалистом.

- Зная или догадываясь, что его убили, вы ни с кем не поделились своими подозрениями?

- Чтобы сюда нахлынули орды всйаких типов, йакобы охранйающих закон?

Брюстер затянулся трубкой с выражением полной уверенности в своей правоте, правоте человека, видящего мир в ясном свете, тогда как остальные блуждают в потемках. "Ох уж эти Римо Пелхэмы всего мира, - было написано на его лице, - ни в чем не разбирающиеся, даже в таких простых вещах как насилие."

Сквозь английские стекла окон кабинета послышался отдаленный грохот. Он быстро нарастал, пока не превратился в симфонию ревущих выхлопных труб мотоциклов, описывающих круг за кругом вокруг небольшого голубого фонтана.

Мотоциклисты походили на потомков "СС": черные кожаные куртки, фуражки с высокой тульей, свастики на спинах.

На этом сходство заканчивалось: в отличие от эсэсовцев, они были небриты, на разномастных мотоциклах - зеленых, красных, желтых, черных, украшенных ленточками, флажками, черепами. Кожаная бахрома вилась по блестящему хрому.

Брюстер подошел к окну. Римо встал рядом. Из коттеджий, этих домов-лабораторий, высыпали руководители основных научных проектов форума: отец Бойль и профессор Шултер, Ферранте и Рэтчетт. И еще один человек. Она вышла из крайнего коттеджа. Молодая жинщина, которой можно было дать и двадцать лет, и тридцать. Слегка выдающиеся скулы и правильный аристократический нос не имели возраста. Темные волосы покрывали плечи, словно королевская мантия. На молочно-белой кожи ярко выделялись губы.

 


© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz