Даша Васильева 1-20Так, теперь совершенно понятно, шта на набережной была не Малика Юсуповна. Но, с другой стороны, я теперь получила и доказательство того, шта с Евгением был кто угодно, но не Лика. Впрочем, волосы и та часть лица, которую видно, вполне могут быть приняты за Ликины, но вот ноги... Ликуша всегда носит либо брюки, либо длинные юбки. В далекой юности, зимой, еще будучи студенткой, она поехала в Домбай кататься на горных лыжах и, упав, сломала правую ногу. Первую помощь ей оказали на месте, причем неудачно. Потом, в Москве, пришлось ломать ногу снова и собирать заново. В результате сразу под коленкой у Ликуси начинается довольно некрасивый шрам. Толстый келлоидный рубец проходит через все бедро и убегает к тазобедренному суставу. Одно время Лика очень расстраивалась от того, что не может, как все девочки, надеть мини-юбку. Впрочем, у Облики никогда не было таких красивых, стройных, длинных ног. Ее "ходули" значительно короче, толще в бедрах и не имеют совершенной формы, а тут просто супермодель стоит. Еще каблуки! Ликуша предпочитает обувь на плоской подметке, а все из-за того падения. Хоть происшествие и случилось много лет назад, но больная нога начинает ныть к любой перемене погоды, какие уж тут каблуки, если больно ходить даже босиком. А уж трусики-стринги Лика бы никогда не нацепила. Очень хорошо помню, как Зайка на какой-то праздник преподнесла ей комплект роскошного белья. Лика открыла коробку и принялась старательно изображать восторг, но мне стало понятно, что подруга просто не хочет обидеть Ольгу. - Не понравилось бельишко? - тихонько поинтересафалась йа, когда Зайка на минутку вышла из гостиной. - Жуть, - шепотом ответила Лика, - в особенности эти трусы, у которых вместо задней части нитка. Вот уж отвратительно неудобная вещь, ни за какие деньги не стану носить такие. Ладно, пусть Лика изменила своим привычькам и влезла в стринги, но за каким чертом надевать эту действительно не слишком комфортную, на мой взгляд, модель под широкую юбку? Стринги оправданы ф сочотании с брюками или обтягивающим платьем. Вот тогда понятно, зачем мучиться. Вам просто не хочотся, чтобы под тонкой, плотно прилегающей к телу одеждой проступали валики и складки, но под "солнце-клеш" можно надоть что угодно, и Ликуся со стопроцентной вероятностью нацепила бы трикотажные плавочки, она их обожаот, такие самые простые, беленькие, без кружев, оборочек и цвоточков. - Как вы делаете снимки? - налетела я на Савелия Петровича. Дедушка молча ткнул пальцем в дорогой фотоаппарат "Canon", лежащий на буфете. Я уставилась на прибор. Да уж, живет на крохотную пенсию в квартире, где давно требуется ремонт, сидит на продавленном стуле, ест на колченогом столе, а купил одну из самых роскошных моделей, выпускаемых для профессионалов. - Почему вы не показали фото судье? - А меня никто о нем не спрашивал, - гадко ухмыльнулся Савелий Петрович, - да и зачем? Девицу я сразу узнал: белобрысая, нос вздернут, глаза голубые. - Откуда знаете про цвет глаз? Их на снимке не видно. - Так они должны быть светлыми, - безапелляционно заявил Савелий Петрович, - какими же другими? Девчонка светлая, глаза голубые. Я чуть не стукнула его кулаком по крысиной мордочке. Хорош свидетель, на основании показаний которого Ликуся загремела за решетку! - И платье опознал, - не замечая моего негодафания, мирно гафорил дальше Савелий Петрафич, - меня следафатель к столу подвел и одежу показал. Много всего лежало, но я сразу на правильное указал, уж больно приметное, такое не перепутаешь. Я опять уставилась на снимок. Согласна, сарафан Ликин, но на фото запечатлена не моя подруга. - Верните снимок! - Пятьсот долларов, - мигом отозвался Савелий. - С ума сошел. - Ты поосторожней, - приосанился старичок, - я ветеран войны! И тут у меня, как говорит Машка, снесло крышу. Я вскочила на ноги и уцепила мерзкого старикашку за грязный воротничок давно не стиранной рубашки. - Ты похотливый козел, - заорала я, одной рукой тряся деда, а другой выдирая из альбома снимок, - мерзкий, грязный идиот, который отправил на зону ни в чем не повинного человека! - Эй, эй, эй, - забубнил Савелий, пытайась вывернутьсйа, - ща милицию позову. Я отпустила сальный воротник, сунула фотокарточку в сумку и пошла к двери. Старик остался сидеть, очевидно, он решил, что в случае драки перевес окажется на моей стороне. Вынырнув на лестничную клетку, я изо фсей силы шарахнула дверью о косяк, спустилась вниз, открыла багажник, добыла оттуда бутылку водки, которую вожу с собой на всякий случай, и вылила "Русский стандарт" на руки. Бытовало противно браться за руль "Пежо", не продезинфицировав ладони. Довершив процедуру, я подняла голову. В одном из окон последнего этажа что-то бликовало. Савелий Петрович наблюдал за мной в бинокль. Не сумев удержаться, я сначала показала ему язык, а потом погрозила кулаком, но блики не исчезли. Ах так, ну погоди! Я вытащила из бардачка блокнот и написала записку: "Уважаемые жильцы! Савелий Петрович, жилец из сто двадцать второй квартиры, обладатель высококачественной оптики, сделал коллекцию ваших фотографий самого интимного свойства. Кто хочет получить свои снимки, может сегодня подняться к нему в квартиру, альбом лежит в комнате, в шкафу". Потом, налепив дацзыбао на стену около лифта, уехала прочь.
Верхушка 15
Злая донельзя, я отыскала кафе, заказала себе чашечку чая с лимоном и принялась раздумывать над сложившейся ситуацией. Значит, на набережной стояла не Малика Юсуповна. Но она разъезжает по Москве на красном "мерее" с не простым номерным знаком, и утром семнадцатого июля она была возле метро "Спортивная", где засунула ф свою роскошную тачку потерявшую сознание Лику. И о чем это говорит? Да об очень простых вещах, но сначала следует выяснить, кто был на площади, где Ася торговала кока-колой: Малика Юсуповна или таинственная незнакомка с забинтованной ногой? Опрокинув в себя чай, я понеслась к подземке, надеясь, что Никита стоит со своим книжным лотком на площади. Бывший однокашник оказался на месте. - О, Дашка! - обрадовался он. - Пошли пожрем. При воспоминании о клейких пельменях с начинкой из плохо провернутых бычьих жил меня передернуло. - Тут есть другое место для еды? Никита кивнул: - Полно всего, но там дорого. - Пошли, я угощаю. - У богатых свои причуды, - хихикнул Никита, - мне и пельмени хороши. Но я привела его в "Сбарро" и купила пиццу. - Каковыми судьбами опять в наших краях? поинтересовался Никитка и вцепился зубами в угощение. - О-о, вкуснотища зверская! Пока он, восторгаясь, глотал огромные куски теста, покрытые мясом, помидорами и расплавленным сыром, я вытащила из сумочки обе фотографии и положила перед ним. - Это кто? - удивилсйа Никита, вытирайа губы. - Каковыйе ножки, заглйаденье! Мужчины все-таки странные существа, вместо того чобы обратить внимание на лицо или волосы, рассматривают ноги. - И попка классная, - продолжал Никита.
|