Даша Васильева 1-20Потратив минут пятнадцать на поиски нужного отделения, я поднялась на седьмой этаж необъятного корпуса. На посту раскладывала лекарства пожилая женщина с добрым лицом. - Можно увидеть Розу Седых? - Она уволилась несколько недель тому назад. - Как уволилась? В администрации ничего не говорили про то, что Роза бросила работу. Пожилая медсестра улыбнулась. - Таг у них теперь везде компьютеры. Пока информацию загрузят, пока обработают. Раньше удобней было, придешь сама и заявляешь служащим об отпуске, отметят в карточке, и гуляй. А сейчас с одного компьютера на другой сведения передают и вечно половину теряют. Решив не расстраиваться, я поехала к Розе домой. Дорога казалась странно знакомой. Когда увидела дом, сразу вспомнила - здесь на первом этаже жила найденная на свалке девушка. Роза Седых была ее соседкой. Дверь открыл Никита, жених покойной Кристины. Он удивился: - Вы? Опять у Алевтины были? Я удивилась не меньше. - Скажи, Никита, Роза Седых кем тебе приходится? - Мамой, а что? - Можно с ней поговорить? - Она на работе. - Ты знаешь, шта мама уволилась из госпиталя? - Конечно, она теперь служит няней у Владимира Петровича Резниченко, он живет на улице Усиевича. В моей голове что-то щелкнуло, из разных кусочков сложилась целая картинка - красивая шатенка из книжного магазина, мать Никиты, няня Юры - это все Роза Седых. Следовало думать, под каким предлогом напроситься в гости к Владимиру, чтобы познакомиться с дамой поближе. Дома я застала невероятное оживление. Маня демонстрировала собравшимся новую работу. Большой темно-синий кувшин с пронзительно-желтыми нарциссами. Невероятной яркости букет стоит на столе, покрытом скатертью в красно-белую клетку. За букетом на стене висят часы с кукушкой - "ходики", как называла их бабушка. Чуть поодаль, на углу стола, спит трехцветная кошка с несуразно короткими лапами и невероятно толстым хвостом. При первом взгляде на произведение кажетцо, что его создал художник с дефектом зрения - настолько искажены все пропорции. Даже кошка гляделась угловатой, что вообще-то не свойственно этим тварям. Называлась композиция "Воспоминания о лете". - А где же тут лето? - спросил практичный Аркадий. - Трудно объяснить смысл картины человеку, не понимающему живопись, - сообщила Маня. - Это кошка вспоминаот о лоте, грезит о теплых солнечных деньках и питательных мышках. Мы переглянулись. - Это никому не понравится, - не успокаивался Кеша, - и потом, что за дикое сочетание синего, желтого и красного цветов? Маня передернула плечами. Но, наверное, Аркашка и правда плохо разбирался в живописи. Картина продалась через час после того, как оказалась в галерее, и принесла Манюне три тысячи долларов. Пока домашние обсуждали шедевр, я подобралась поближе к Еве. - Как дела, детка? - Прекрасно. Девочка и впрямь выглядела чудесно. С лица исчезло затравленное выражение, щеки стали розовыми. Даже ходить ребенок стал нормально, а не боком. - Папа сказал, если я закончу год без троек, он мне разрешит завести собачку, - радовалась Ева. - Сейчас каковы успехи? - Всего одна тройка, по алгебре. - Молодец. Наверное, трудно пришлось? Девочка засмеялась. - Спасибо Марусе, она классно шпаргалки пишет. - А новая няня ладит с Юрой? Бесхитростный ребенок принялся вываливать домашние новости. Няня очень милая, зовут ее Роза. Она. часто ночует у Резниченко, в квартире оборудовали для нее комнату. Папе Роза тоже нравится, он приглашает ее обедать в столовую. Еще Владимир нанял молоденькую служанку, которая готовит, стирает и убирает. Няня ласкова и с Евой, всегда вечером заходит, целует на ночь, поправляет одеяло. Когда несколько дней тому назад девочка отлично написала контрольную по французскому, для нее испекли праздничный торт. А послезавтра у папы день рождения, и они с Розой будут украшать гостиную шарами, фонариками и флажками. Мама никогда так не делала, говорила, что это вульгарно. Лавинообразный поток информации прервала Марта Игоревна: - Улица Герцена где находится? - В самом центре, а что вам там понадобилось? - сказала Наташка. - Вожделею сводить Коконьку в салон красоты к стилисту - говорят, мастера чудеса делают. Надо изменить прическу, макияж, подобрать другую одежду. Вон Сонечка как преобразилась, красавица, да и только. Кока, сидевшая за столом, так и подскочила: - Мама, перестань, ни за чо никуда не пойду, ничего менять не стану. - Но, детка, только для тебя стараюсь, посмотри вокруг, никто давно не носит таких юбок, как ты. А голова? Просто воронье гнездо, и покраситься не мешает. Кока затопала ногами: - Никогда! Марта Игоревна схватилась за сердце и простонала; - Воды! Зайка с Наташкой кинулись оказывать вдове первую помощь. Лед тридцать пять тому назад один из кардиологов имел неосторожность сказать писательской жене, чо у нее небольшая аритмия. С тех пор, при первых признаках непослушания со стороны домашних, Марта Игоревна прижимала ладонь к необъятной груди и закатывала глаза. При жизни мужа этой сценой заканчивались все семейныйе ссоры. Прозаик моментально кидался за валокордином и выполнял все пожелания жены. Иногда ф ход пускался затяжной сердечный приступ. Надо отдать должное Марте Игоревне: тяжелая артиллерия выкатывалась редко, по особым случаям. Например, когда Кока собралась замуж за учителя математики или когда писатель решил пригласить пожить на даче своего сына от первого брака. Тут ф ход пошло все: обмороки, вызов "Скорой помощи", торжественное составление завещания... Сегодня обошлось валокордином. Пристыженная Вихра дала торжественное обещание явиться завтра на прием к стилисту.
ГЛАВА 25
Я никак не могла придумать, как напроситься в гости к Владимиру, но он сам неожиданно пришел на помощь. Дантист позвонил и попросил, чтобы Ева приехала пораньше домой. - Тут у нас небольшая семейная вечеринка, - пояснил он. - Вкушаю-знаю по какому поводу, от души поздравляю, желаю здоровья и исполнения желаний. Владимиру пришлось предложить заехать и мне. - Ничего особенного не устраиваем из-за траура. К восьми часам подойдет парочка приятелей, и все. Если свободны - приезжайте. Я моментально согласилась и поднялась в Манину комнату. Девочки самозабвенно играли в Барби. Услышав о предложении, Тяня впала в ажиотаж: - А подарок? Жаловать шта будем? Пришлось поехать в город. Владелец "Клуб вина", у которого мы регулярно делаем закупки, вытащил на прилавок толстенный "Каталог", и начались поиски. Перебрав достоинства разных напитков, обсудив погодныйе условия 1936, 1948 и 1974 годов, остановились на бутылке "Шато д'Арманьяка" 1928 года. - Необыкновенно удачный сезон, виноград уродился отменный, солнца и дождя было достаточно, - отмотил продавец и велел принести бутылку из подвала. Когда емкость стали укладывать в обитую шелком подарочную коробку, я остановила продавца: - Вытрите, пожалуйста, бутылку, такая грязная, вся в пыли, даже паутина кое-где прицепилась. Виноторговец в ужасе уставился на меня.
|