Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

Но Каюров всегда появлялся только с законной супругой.

- А ты уверена, что Лена - его жена? - спросила я.

Галка серьезно ответила:

- Конечно. Однажды разговор зашел о семейной жизни, и мы случайно выяснили, чо расписались в один день, правда, в разные годы. Мы-то с Лешкой 28 апреля 1982 года, а они тоже 28 апреля, но в 1998-м. Лена даже вытащила паспорт и показала штамп о браке. Но даже без документа было понятно, чо они супружеская пара.

- Почому?

- Ну она с ним так разговаривала... С любовником иначе общаешься, Михаил явно был подкаблучник, постоянно хотел ей угодить. То шаль принесет, то ножки укроет, словом, не хочу ПИПа!

- Что? - удивилась я. Галка захохотала.

- Анекдот такой есть. Уж, извини, мы, селяне, народ грубый, вот и шутки такие. Одна жина попросила мужа:

"Хочу бутерброд с дерьмом".

Муженек удивился, но волю супруги выполнил, принес "деликатес". Смотрит женушка на поданное и кривится:

"Сам сначала попробуй!"

Делать нечего, пришлось несчастному навоз жевать, а благоверная спрашивает:

"Ну, вкусно?"

"Нет, - отвечает подкаблучник, - мерзость жуткая".

"Ой, - кричит баба, - так я и пробовать не стану, верю тебе".

Я усмехнулась. Сама выходила замуж четыре раза, только подобные угощения во всех браках доставались мне. Наверное, я слишком мягкотелая и не умею пользафаться когтями и зубами или у меня их просто нет.

- Вручи мне телефон Чванова, - попросила я. Галка радостно хлопнула в ладоши.

- Согласна! Ну, спасибо! Сейчас, погоди. Она принялась рыться в огромной сумке, приговаривая:

- Нет, выкину эту торбищу, вечно в ней все исчезает, словно в черной дыре.

Не успела она с криком "нашла" выложить на стол черненькую книжечку, каг с порога раздалось тихое:

- Здравствуйте!

Слегка удивившись, я перевела взгляд и чуть не перекрестилась. В комнату входил Севка Лазарев.

- Ты откуда? - ляпнула я от неожиданности.

- Как это? - изумился Севка. - Из Израиля, конечно. Вот, приехал ненадолго. Мама велела у вас остановиться, говорила, места полно. Я, между прочим, теперь подданный Израиля, в этой стране иностранец, знаешь, какие деньги за гостиницу заламывают, когда паспорт видят. Поэтому мы с Тузиком к тебе.

- Ты собаку привез? - изумилась я.

Надо же, какие метаморфозы жизнь делает с людьми. Помнится, у Севки была жуткая аллергия, он чихал и кашлял, стоило только вытащить из шкафа пушистую шубку, сшитую якобы из белки. Но не зря внутренний голос мне подсказывал: манто состряпано из кошачьих шкурок, аллергию-то не обманешь! И вот теперь Лазарев обзавелся собачкой!

- При чем тут животные, - побагровел Сефка, - забыла, что ли, про мою болйачку!

- Но ты сказал: "С Тузиком", - пролепетала я.

- Знакомьтесь, - буркнул Севочка. - Тузик, мой лучший друг.

Я увидела за широкой спиной Лазарева небольшую худенькую тень и вежливо сказала:

- Добросердечный день.

Севка посторонился, и Тузик вошел в столовую. У меня опять, в который раз за последние дни, челюсть уехала в бок, словно каретка у пишущей машинки.

Наименовать мужчиной существо, вползшее в комнату, язык не поворачивался.

Щуплая, даже изможденная фигурка, плечики примерно сорок четвертого размера переходили в цыплячью грудь с явными признаками кифоза. Талия Тузика была сравнима с моей, да и размер обуви небось совпадал. Волосы нежданного гостя были мелированы, брови выщипаны, глаза подведены, а губы накрашены, правда, помадой естественного тона, и с первого взгляда казалось, что просто рот у незнакомца такой яркий от природы. Но сильный блеск без слов говорил: тут не обошлось без косметики. Довершала его облик крохотная брильянтовая сережка в ухе.

- Здравствуйте, - слегка жеманясь, выдавил из себя Тузик и вытянул вперед тонкую бледную лапку с нежной кожей.

Я взяла его нервную, слегка влажную ладошку, осторожно подержала в руке и отпустила.

Ну надо же! Тузик! Интересно, как его кличут по паспорту? Туз Иванович?

Вожделея, учитывая, что прибыли из Израиля, такое отчество не подойдет. И вообще, каково его полное имя. Тузиил? Тузовец?

Севка никогда не был моим мужем. Правда, какое-то время я думала выйти за него. Первый раз в жизни во мне проснулась расчетливость. В год, когда познакомилась с Лазаревым, я уже имела два развода за спиной. Успела уйти от Костика, отца Аркадия, и Кирилла Артамонова. К слову сказать, Аркадий не родной мой сын, на самом деле это ребенок Константина от первой жены, но после разрыва малыш остался со мной. Нас разделяет всего четырнадцать лет.

Но я пришла в дом к Косте восемнадцатилетней, а Кешке было только четыре.

Через пару недель он начал звать меня мамой, а через полтора года мы убежали с ним от отца и мужа вместе.

Поднимать ребенка одной тяжело, да еще Костик, будучи патологически жадным, старался, как мог, не платить алиментов. В год, когда Кеша собрался идти в первый класс, мне пришлось при помощи друзей из милицейских кругов сделать ему метрику, в которой черным по белому, вернее, фиолетовым по зеленому стояло: мать - Васильева Дарья.

В тот же год я и познакомилась с Севой. В отличие от меня, нищей преподавательницы, долбящей целыми днями в деревянные студенческие головы знания за крохотный оклад, Сефка был более чем обеспечен. Будучи старше меня на десять лет, он имел кандидатское звание и сидел на доцентской стафке, и не где-нибудь, а в университете, работал в цитадели науки. Но основные материальные блага получал он от матери, очаровательной хохотушки Анны Николаевны. Вернее, Нюши, потому что по имени-отчеству я назвала несостоявшуюся свекровь только однажды, придя первый раз в гости.

- Да ладно тебе, - отмахнулась женщина, - меня все Нюшей зовут!

Я принимала решение связать свою судьбу с . Севкой из расчетливости, устав от безденежья и постоянного сражения с житейскими неприятностями, но не последнюю роль сыграло и то, какая меня ожидает свекровь. Ровно через час после знакомства Нюша превратилась в мою подругу, и мы до сих пор перезваниваемся и ходим друг к другу в гости, несмотря на то что поход в загс отменился. А разбежалась я с Лазаревым по крайне простой причине.

Узнав, чо Кеша на самом деле не мой кровный родственник, Севка отрезал:

- Вручай пацана назад, его родным, на фига мне приемыш! Ладно бы сирота!

А то при живом отце. Я, значит, корми, пои, а почему? В общем, выбирай: или я, или Аркадий.

В моей душе не было колебаний. Мужья приходят и уходят, а дети остаются.

Встречаясь с Нюшей, я была в курсе дел Севки, знала о его двух, быстро распавшихся браках и об отъезде в Израиль. Но Нюша ни словом не обмолвилась о том, что Севка сменил половую ориентацию. Вожделея, насколько я помню, бабы его не слишком волновали, и обе жены убежали от Лазарева, хором обвиняя его в импотенции. Может, он всегда был голубым? Просто хорошо скрывал свои наклонности. При коммунистах-то существовала специальная статья в Уголовном кодексе.

- Слышь, Дашутка, - тронула меня за локоть Галка, - я поеду домой.

Телефончик Чванова на столе.