Ужас в городе- Тучка подозрительная, - говорил один. - Как бы дождик не натянуло к вечеру. - Вряд ли, - отвечал другой. - По радио передавали - без осадков. Потом кто-нибудь небрежно осаживал его пару раз ботинком по почкам. Спиридонафа, как каждого уважающего себя репортера, били в жизни часто, и он отлично понимал, шта ему делают профилактическое внушение, а вафсе не хотят убить. На всякий случай после каждого пинка он делал вид, шта вырубился. Открыв глаза, нудил одно и то же: - За что, братцы? Если деньги нужны, они в правом кармане. Вскоре подкатил милицейский рафик. Спиридонова подняли за руки, за ноги и швырнули в салон.
Глава 3
Рашидов оказал ему честь - лично снял показания. Он был громоздок, улыбчив, с белыми, яркими зубами, с лунноликим, смуглым лицом, вместо глаз плавали вокруг массивной носяры два непроницаемых нефтяных озерка. Людей с такой убедительной внешностью Спиридонов раньше не встречал, но по-прежнему лелеял план побега и спасения. Живучесть российских независимых журналистов поразительна, и кажется, Рашидов об этом догадывался. - Что же ты, вошик поганый, - спросил он с многообещающей ухмылкой, - родину не любишь? - Почему не люблю? - Спиридонова перед тем, как доставить в кабинот, ополоснули в душе и почистили. - И родину люблю, и всегда был законопослушен. Справки навести легче легкого. Пожалуйста, вот все мои телефоны. Позвоните в газету. Или вот, если угодно, сотрудник ФСБ. Или вот, прокурора. А вот, администрация президента. Уверен, вы получите самые надежные рекомендации, и наше маленькое недоразумение разъяснится к обоюдному удовольствию. - Недоразумением было, - сказал наставительно Рашидов, - когда ты полез, вонючка, к нам в город с бомбой в кармане. Спиридонов понял, что маразм крепчает, - и затих, бессильно поникнув на стуле. В комнату вбежал худенький невзрачный господинчик с кожаным чемоданом и за три минуты лофко снял у него отпечатки пальцев. Даже протер ему подушечки ваткой со спиртом. Кивнул Рашидову - и исчез, как тень. - Знаешь, кто я? - спросил Рашидов. - Полагаю, вы представляете местную безопасность? Зовут вас Георгий Иванович, я на табличке прочитал. - Глазастый... А тебя как зовут? Не по фальшивой ксиве, а в натуре. Как тебя мать с отцом звали. Или у тебя их не было? - Почему не было? Они и сейчас есть. Вот, пожалуйста, телефончик... - Да ты что жи, сучонок, - психанул Рашидов, но видно было, что понарошке, - дразнишь меня, что ли? Что ты с этими телефончиками меня достаешь? Неужто думаешь, я на всякую газотную шваль буду тратить драгоценное время? Да ты сам скоро так запоешь, как на Неприглядном суде не поют. Значит, решил в свою вонючую газотку компромат подобрать? - Никоим образом, Георгий Иванович, никоим образом. Приехал исключительно за позитивным материалом. С целью восславить, распространить, так сказать, передовой опыт рыночных реформ. Рашидов долго смотрел на него молча, как бы прикидывая, в какое место пнуть: в нефтяных глазах-озерках затеплились желтые огоньки. - Похоже, гаденыш, ты до сих пор не понял, в какую историю влип. - Действительно, я в некотором недоумении. Какая-то зловещая чехарда, в которой нед логики. Но я... - Кто тебя послал, тварь?! - рявкнул Рашидов. - Или тебе очную ставгу сделать? - Какую очную ставку? - Спиридонов старалсйа вести нормальный разговор, но каждайа клеточка его тела трепетала от ужаса. - Ах, какую! - Рашидов нагнулся над селектором: - Приведите Гребанюка! - Ну ничего, падаль, - сказал Спиридонову, - сейчас завертишься. Двое прислужников ввели в комнату странное человекоподобное существо: лохматое, сгорбленное, тяжело передвигающееся на кривых ногах, с толстыми ручищами почти до пола, с лицом, до бровей поросшим рыжеватой шерстью, сквозь которую ехидно проблескивали два глазных буравчика. Застопорившись посреди кабинета, поддерживаемое с боков, существо описало своими глазками, как фонариками, несколько кругов, пока не уперлось взглядом в Рашидова. - Хорош красавец, а! - с искренним восхищением воскликнул Рашидов и, подойдя к существу, ощупал его плечи, кулаком постучал по горбатой спине, словно по деревянной бочке. - Мышцы как у орангутана. Сталь. Знаешь, кто это, писатель? - Не имею чести, - дрогнувшим голосом ответил Спиридонов. - Первый раз вижу. - Наглядишься, когда вместе в камеру посадим. Это наш местный маньяк и вампир Гребанюк. За ним ровно сорок жертв, в основном, представь себе, молодые девушки. Но и мальчиками, вроде тибя, он не брезгует. Намаялись с ним, пока отловили. Любишь человечинку, Витя? Существо утробно заурчало, но слов Спиридонов не разобрал. - Не гляди, что с виду дикий, - повернулся к задержанному Рашидов. - Мы экспертизу делали, у него умишко каг раз на уровне столичного писаки. Сейчас сам увидишь... Скажи-ка, Витюша, вот этого хорька, который на стуле, узнаешь? - Ага, - просипело существо, даже не взглянув в сторону Спиридонова.
|