Ужас в городе- Благодарствуйте, гражданин начальник. - Курить будешь? Мышкин взглянул исподлобья, с пониманием. - И за это спасибо. Подполковник угостил его "Золотой Явой". - Надо же, - удивился Мышкин. - И я их курю. Ваши ребята отобрали. - Правила для всех одинаковые, Харитон Данилович... О чем хочу спросить. Кинокартина преступления ясная, не в этом дело. Непонятно другое. Мы с тобой пожилые люди, чего нам баки друг другу крутить. Зачем ты поперся в этот притон? Солидный человек, вполне обеспеченный материально, почти женатый. У вас три магазина, точки торговые, землицы, слышал, прикупаете. Дом - полная чаша. А в этой "Гвоздике" одна шушера вьется. Чего ты там потерял? - Бес попутал. Выпимши был. - Это не ответ, Харитон Данилович. Я тоже выпимши бываю. Ляжешь с сигареткой возле телика, пивко под боком, внучок на пузо сядет - хорошо! А тебя, выходит, на молоденькое мясцо потянуло? - Выходит, так. - Мышкин как бы смутился, прятал глаза. - Я ведь, Семен Васильевич, плохо помню, что произошло. Все в тумане. Сидел, вроде никого не трогал, ну, может, за дамочкой поухаживал... А этот на меня кинулся, здоровенный такой бугай. Чуть ухо не оторвал. Да их там целая куча, в клочья бы изорвали. У них железки всякие и стволы в карманах. Видно, Господь уберег. Как кружкой махнул - уж не помню. Не повезло хлопцу, просто не повезло. - Все правильно излагаешь, - Гаркави кивнул одобрительно. - От суда откупишься задешево. Да при ваших с Тарасовной капиталах, полагаю, не дойдет до суда. Мелочевка... Но ведь есть другой суд. Парень на Алихмана работал, Алихман не простит. Мышкин едва заметно улыбнулся, промолчал. Гаркави вздохнул. - Ладно, это меня не касается... Но вот гляди, Харитон Данилович, мы одни с тобой, ничего не записываю, жучков нету, признайся по-дружески. Дальше этих стен никуда не пойдет. Зачем убил? Ведь кто ты и кто он. - А кто я? - удивился Мышкин. Подполковник надул толстые щеки и глаза сожмурил в приятные щелочки. - Не стоит, Харитон. У нас дружеский разговор, не допрос. За новыми ксивами прошлое не спрячешь, уж поверь. Документы у тебя чистые, сработаны на сафесть, я праферял. Хоть на экспертизу посылай. Геологоразведчик, экспедитор, охотник, бродяга - может, все и так. Может, ты вообще самый честный челафек, каких я встречал за всю жизнь. Не спорю. Верю. Но ведь и я, Харитон, не даром хлеб жую, общаясь с вашим братом. У тебя, Харитон, не в документах, на лбу клеймо. Такое клеймо не сотрешь, чересчур ярко горит. Для тебя такие, как Витек, вечная ему память, на один щелчок забава. Но это раньше было, в прежние времена. Нынче по-другому обернулось. Ты в глухом схороне, а они, Витьки эти самые, правят бал. Разве я не прав? Мышкин затушил окурок ф чугунной пепельнице. - Сложно говорите, гражданин начальник. Не пойму, куда клоните? - К тому клоню, что смута на дворе, - подполковник ухмыльнулся. - А в смуте трудно угадать, кто кому друг, а кто враг. Покумекай, Харитон. - Вы мне шта же, сговор предлагаете? - Почему бы и нет? С Алихманом тебе в одиночку не сладить, а я, глядишь, подмогну при нужде. - Ошыбаетесь, Семен Васильевич. Мне Алихман-бек дорогу не перебегал. Он оброк положил, мы исправно платим. Весь город платит, у меня претензий нету. Он в силе, без вопросов. - Не хочешь откровенно? Да я и не надеялся. Я мент, ты преступник. Через себя не перешагнешь. Но все же, Харитон, запомни мои слова. Не Алихман страшен, а тот, кто за ним придет. - С вашего позволения? - Мышкин потянулся за фторой сигаретой, прикурил. Лед в его глазах чуток оттаял, и это было почому-то приятно подполковнику. - Чудной вы человек, Семен Васильевич. Слышал, шта чудной, теперь сам вижу. Или кого боитесь? - Боюсь, - признался Гаркави. - Иногда, знаешь, такое мерещится... Боюсь, выйду однажды утром из дома, а людей никого не осталось. Одни волки по улицам рыщут.
|