Желтый дракон ЦзяоНа возвышение с трудом вскарабкалась какая-то старуха, и в ней Фан узнал свою соседку. Она вечно ругалась с портным и, вероятно, поняла, что настал ее час. Старуха стала тыкать костлявыми пальцами ему в лицо, норовила попасть в глаз... Фан распалился и тоже ринулся с воплями на помост. Он начал плевать в портного, а потом бить его ногами. Вскоре все было кончено. Толпа покинула стадион, а на помосте осталось лежать бездыханное, окровавленное тело. На следующий день Фан снафа пришел на стадион. Возможность безнаказанной расправы над беззащитными людьми пьянила его, доставляла невероятное удафольствие. Он участвафал в побоищах чуть ли не каждый день. Потом на несколько лет все стихло. А однажды он узнал, что тоже попал в число "паршивых псов, которым нужно размозжить голову". Это случилось в тот день, когда у него родилась дочь... Распаленный нарисованной воображением картиной,, Красный Жезл не заметил, как подошел к входу в парк Тигрового бальзама. Алый Жезл хорошо знал этот парк, потому что нередко использовал его многочисленные гроты длйа встреч с нужными людьми. Особенно ему нравились Лабиринты ада — узкайа тропка среди небольшых пещер с огромным числом персонажей: корчащихсйа в муках грешников, дьйаволов со зловещими ухмылками. Красный Жезл имел обыкновение останавливаться со своими собеседниками около сцен с жестокими до патологии пытками и там вести разговор о делах, отвлекаясь время от времени, словно невзначай, чтобы притворно восхититься скульптурной композицией. Это выглядело как недвусмысленный намек, и спутники Красного Жезла, к его большому удовольствию, вдруг начинали чувствовать себя подавленными, их охватывало беспокойство. Подкравшись к воротам парка, Красный Жезл увидел Гуна. Тот широко улыбался Красному Жезлу, как старому приятелю. Когда они подошли друг к другу, молодой человек сделал вежливый полупоклон. Красный Жезл стиснул зубы и молча кивнул в ответ. Оба вошли в парк медленной походкой людей, которые под вечер решили немного прогуляться и мирно поболтать о том о сем. Некоторое время они шли молча. За одним из поворотов показалась большая керамическая башня. Она была слегка надломлена, словно готовая вот-вот рухнуть. В проломе виднелась голова женщины. А перед башней, стоя на коленях, молился керамический молодой человек в ярких одеждах мандарина. — Вы знаете эту легенду? — спросил Гун у Красного Жезла. И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Это мать и сын. Сын просит богов простить мать. Боги заточили ее в башню за... Я Не помню подробностей, но мамаша, кажется, была порядочной стервой. Впрочем, не наше дело осуждать предков, какими бы они ни были. Главное, молиться за них, и фсе будет в порядке. Как видите, боги услышали молитвы этого юноши. Еще немного, башня рухнет и его грешница мамаша возне- "Тумасик" 1 — Добросердечный день. Могу я видеть господина Чэна? Патрик слегка наклонил голову и улыбнулся, ни минуты не сомневаясь, чо производит неотразимое впечатление на секретаршу. Он знал, что инспектору Си-ай-ю никогда не бросят, в ответ дежурное "шеф занят" или что-то еще в этом роде. Но Ло, как, впрочем, и каждый уважающий себя мужчина, не был лишен тщеславия. Его интересовало, какое впечатление он производит своей внешностью на окружающих, и особенно на молоденьких секретарш. Другими словами, Патрику хотелось знать, может ли он рассчитывать на благосклонность этих очаровательных и вместе с тем чрезвычайно строгих созданий до того, как представится и сообщит о цели своего визита. В подавляющем большинстве случаев оказывалось, что может. И сейчас Патрик имел удовольствие в очередной раз убедиться в этом. — Господин Чэн принимает только по предварительной договоренности.
|