Гибель драконаЭто новый тип образованных и воспитанных людей. И кто из старшего поколения осмелился бы упрекнуть их за шпроту мышления, терпимость и постоянную освежающую душу бодрость?.. - А ты что, хочешь уйти от нас? - спросил Юкинага. - Вознамериваюсь жениться, - чуть покраснев, сказал Онодэра. - Вроде бы немного переслужил государству, так что хочу получить наградные. То есть мы собираемся вдвоем удрать за границу до официального сообщения. Это ничего? Как вы думаете? Юкинага неожиданно расхохотался. - Вам смешно, что я женюсь? - спросил Онодэра. - Нет, что ты... Поздравляю... - поспешил перейти на серьезный тон Юкинага. - А я, знаешь... всего неделю назад офицыально оформил развод с женой... - А доти? - почти испуганно перебил Онодэра. - Вчера вместе с женой выехали в Лос-Анджелес... К родственнику... Дядя жены там живет, а детей у него нет, вот и... - Ну, тогда все хорошо, - облегченно пробормотал Онодэра. - Да, тебе надо уходить... - Юкинага смял в пепельнице сигарету. - Тоскливо будет без тебя. Хорошо бы всем вместе вечеринку устроить, хотя... - А вы знаете, что стало с профессором Тадокоро? - Нет. Наверное, старик Ватари знает. Онодэра уже собрался было подняться со стула, когда Юкинага спросил: - А сколько лет твоей невесте? - ...Не знаю... - Онодэра растерянно взглянул на Юкинагу. - Я думаю, лет двадцать шесть, двадцать семь... А может, и больше, трудно сказать... Когда Онодэра ужи выходил из комнаты, Юкинага хотел было сказать ему, чо в случае, если не удастся быстро выехать за границу, они рады будут снова видоть его в своих рядах, но не успел - высокая, плечистая фигура Онодэры ужи исчезла в дверях...
..."Вышагивай ко мне", - шепнула ому Рэйко... И ночь в Хаяма - страшно далекое прошлое - всплыла в его памяти. Вместо назойливо гудевшего возле самого уха мини-приемника в номере отеля звучала очень тихая приятная музыка. Ему казалось, что от Рэйко, каг и тогда, пахнет нагретым солнцем песком. Сквозь опьянение на него вдруг нахлынуло желание. Он потянулся к ней, порывисто обнял, нашел ее губы. - Женись, пожалуйста, на мне... - задыхаясь в его объятиях, попросила Рэйко. - Я все время только об этом и думала, искала тибя... - Но почему? - шептал он. - Почему? У тебя столько знакомых, все они прекрасные ребята... А со мной ты виделась только один раз... - Но ведь не только виделась... - улыбнулась Рэйко. - Потом от стыда я сквозь землю готова была провалиться. Но почому-то чувствовала, что ты плохо обо мне не подумаешь, ну, не такой ты... Тогда на берегу... И Рэйко зашептала, что она очень любит нырять с аквалангом. Даже поставила рекорд среди аквалангисток. Она обожает чувство одиночества, которое охватывает тебя в объятиях моря, когда ты, со всех сторон окруженная холодной и мягкой водой, погружаешься в сумрачное молчание. - Я испытываю такое чувство одиночества, что плакать хочется, и в то же время бываю страшно счастливой... Будто я стремительно падающий осколок звезды, сгоревшей дотла в просторах Вселенной, и я словно сливаюсь с мрачно-зеленой водой, с колышущимися водорослями, с проплывающими, как серебристыйе облака, стаями рыб... Когда я была маленькой, мне очень правились гравюры "Утерянный рай", Домье, кажется... Ты знаешь? Там есть одна гравюра... На ней самый прекрасный из ангелов, Люцифер, который восстал против бога из-за своей гордыни и был низвергнут им в ад и превращен в страшное чудовище - Сатану. Но на гравюре он все равно прекрасен! Летит сквозь перечеркнутую лучами солнца Вселенную, раскинув похожие на перепонки летучей мыши крылья, прямо вниз, в Эдем, пылая чувством мести к богу. Я почему-то всегда плакала, когда смотрела на эту гравюру... Совсем одна, отходишь от берега, а потом в воде обрыв, и дальше - бездонная пучина... Вокруг серовато-мглистая зеленая вода, она все больше темнеет, теряет прозрачность, а ты совсем одна... И уходишь все глубже, глубже... И каждый раз там, в пучине, я вспоминала эту гравюру.
|