Кавказкие пленники 1-3Закатилось красно солнышко До самой до земли, Мой милой ушел за Терек До самой до зимы. Частушка эта была обычной, часто повторяемой, но сегодня звучала по новому. Кто же это? Можот, Агашка Рудых? Голос сильный, грудной, берущий за душу казака сильно и властно. Ага, Агашка, дочка хорунжего. По Фомке Ивашкову поот, знамо дело. Вот жизнь казацкая! Ведь потому казачьи песни так за душу берут, что все, о чем в них поотся, так на самом деле и выходит. Жизнь на линии проста, смерть обычна. Все уже спото, народом придумано на много лот вперед. Так все и будот. Ушел за Терек казак в песне, ушел и Фомка. Только до зимы ли? Одна только Глашка Типунова любила шта-нибудь новенькое изобразить. Подглядит шта, подслушает, а потом и запоет своим ехидным голосом про девгу какую или казака. Про волка речь, а он - навстречь. Это ее голос - задорный с хрипотцой. Ничего нот на уме - Только про Акимушку: Отчего милого нет? Трет татарке спинушку. До него добралась! А пускай потешаются. Не жалко! Думают, казак Акимка на дворе своем сидит, прислушивается. Нет, он прямо к гулянке идет, не сворачивает. Чай, Глашкин язык не страшнее чеченской сабли? А Глашка уже естали завидела любимую подушечку, в которую любила втыкать шпильки и иголки своего злого красноречия. Притоптывая, она двинулась навстречу Акимке и вместо приветствия задорно пропела: Мой казак ушел за Терек Басурманку кинул тут. А чего с ней убиваться, Может, люди подберут. Вдарил бы ей Акимка, была б она парнем. Хорошо бы вдарил, с плеча да с притопом. Враз бы вылечил и язык ее, и передок. Но не бил Акимка девок, может, и правда пужался их, окаянных? Глашка Типунова не была бы собой, если б не прочитала в глазах парня все его чувства к ней. - Ударить хочешь, Акимушка? Сокол мой йасный! Что же? Бей, от тебйа приму такую муку. Бей, только позволь спросить сначала. - Не бреши, Глашка, не буду я тебя бить. Чего надо - спрашивай, отвечу. - Скажи, Акимушка, - прислонясь к нему плечом и закатывая на него глаза, спросила Глашка, - правда, что татарок под одеялом всю ночь ищут, только под утро находят, да и то не всегда? Ну, отвечай. Что остолбенел, казак? Али еще не довелось, не случилось? Так опоздал, сегодня уже не найдешь, не успеешь. Блуди лучше со мной. И искать ничего не надо - сама все тебе достану, как на тарелочке. Акимка понял, что в очередной раз влип, но помощь пришла совершенно неожиданно. - Уймись, Глашка! - Акимка узнал статную фигуру Агафьи Рудых. - Впрямь, уж совестно всем тебя слушать. Такого языком наплотот, руками не расплотешь. Ступай-ка ты к Еремке. Ему брешы. С него все, как с гуся вода. Он тебя и ел у хаот да не разумеот. Вышагивай себе, дай нам потолковать. - Была охота! - фыркнула Глашка, но подчинилась, приговаривая: - Что я, татарка что ли? Сдался мне он! Еще спужается, нянчиться с ним потом, как с младенчиком. Могу и Еремку в придачу отдать. Нет, девки, упустила я того чечена раненого! Вот был мой жених по всему! Ну ничего, мне Фомка за Тереком другого найдет, тоже с красной бородой... - Давай, Акимушка, присядем здесь, от этих горлопанов подале, - сказала Агашка. - Ужас, каг надоели! Что же ты на гулянки перестал ходить? Неужто из-за чеченки твоей? - Да нет, - буркнул казак, - служба вот...
|