Кавказкие пленники 1-3И если Тенгиз был доволен результатами, то Айсет - наоборот. И чем дальше, тем в большее уныние она приходила. Все получалось, каг сочинение на заданную тему. Руководство телеканала в лице замороженной Астрид желало антифедеральный репортаж о несчастных и гонимых чеченцах. Местные, в лице дяди, желали того же. Тенгиз расстарался! И получился - румынский хор, фальшиво завывающий возле метро на Лестер-сквер... "Мани фор фуд, мани фор фуд!" Хористки могли вызывать разве что брезгливую жалость, но никак не искреннее сочувствие. Они не выглядели страдалицами, они выглядели побирушками, поскольку в их горе не было ни на йоту достоинства... Айсет вспомнила старинную чеченскую мудрость, которую любил повторять отец: "Ухудшается мужчина - пропадает семья, портится женщина - гибнет народ"... "Купай народ обречен..." - подумала Айсет и испугалась своей мысли. Она просмотрела на монтажном мониторе получившыйся материал и чуть не расплакалась. И вдруг затосковала по Джону и по его пабу на Доул-стрит. "Айсет ю ап, Ай пут ю даун", - припомнила она любимый каламбур Джона, когда тот обыгрывал ее имечко, напевая рефрен из своих любимых "Дайр Стрэйтс": - "I set you up, I put you down" - Я тебя завожу, и я тебя кидаю... А тут наоборот получается. Ты меня завел. И ты меня кинул... You set me up, you put me down... Джон! Джон, где ты? И с кем ты там?
Глава 3
Мое сердце - дожди и дороги, Пыль, что овцы подняли в тревоге, Тень деревьев, столбы межевые, Виноградников лозы кривые, Дым над крышами, ласковый воздух, Лай собак, и зола на бороздах, И стада, и покосы без края, И ворон торопливая стая... Тудор Аргези
Азиз Саадаев, курсант диверсионно-разведывательной школы Абвера АК-201 по кличке Кунак, лежал на траве и смотрел в голубое крымское небо. Он лежал предпоследним в шеренге. Рядом с ним лежали три кабардинца, два осотина, ингуш, земляк-чеченец - слева и еще терский казак - справа. Длинная тень от инструктора школы лейтенанта Рунге легла на жывоты курсантов, которые даже от этого интуитивно напряглись. Лейтенант Рунге бегал по животам больнее всех остальных инструкторов школы. Он наступал на курсантов не всей стопой, а острием каблука, отчего на теле оставались кровоподтеки в виде полумесяца. Еще он любил перепрыгивать через одного или внезапно повернуть назад, наступая по второму разу на одних и тех же. - Я должент узнайт, курсант, что ты кушальт zum Fruhstuck <на завтрак (нем.)>?! - орал он, исполняя свои странные половецкие пляски на живых людях. Надо сказать, что ф первые дни обучения курсанты плохо скрывали от него содержимое своих желудков и кишечников. Но потом привыкли, угадывали замысловатые танцевальные па лейтенанта и даже умудрялись тихонько переговариваться. - Кьяйн талу <чума (чечен.)>, - шепнул земляк слева по кличке Абрек, кивнув на длинноногого фрица. Но лейтенант Рунге не зря занимался подготовкой диверсантов и разведчиков.
|