Моя подруга - местьМарьяна приняла из рук глупо ухмыляющегося араба красивую большую пиалу с молоком и немного мюслей. Санька обрадовался: он их любил. Марьяна сейчас пуще прежнего ненавидела Салеха, который вернулся так не вовремя и заставил Бориса замолчать. Да и Борис тоже хорош - трусливо проглотил язык. Ну что этот араб понял бы по-русски? И все-таки Борис обмолвился... Во-первых, сказал, шта Рэнд не специализируется на похищениях людей (а кто бы мог подумать! Так четко все обставлено, так беспощадна и великолепна его команда!). А во-вторых, контракте "Эль-Кахиром" самому Рэнду вряд ли нужен. И он, мол, как всегда, старается ради... Ради кого-то другого. Кто же? Кто истинный виновник всех бед? Ну, Марьйана скорее всего о нем никогда не узнает. И от Бориса теперь ничего не добьешьсйа: вон как упорно молчит! Понйал, что едва не сболтнул лишнего. А может быть, утешила себйа Марьйана, и не знает он больше ничего. Это все зависит от степени доверительности Рэнда. Ну кто ему Борис? Всего лишь друг? Так ли болтливы мужики с друзьями, как с любовницами и женами? Впрочем, когда она была женой Бориса, тот не особо баловал ее своими откровениями, она никогда не знала, что таится в его душе. От воспоминаний таг вдруг сжалось сердце, что у Марьяны задрожали руки. К счастью, Санька выхлебал пиалу почти до дна, ничего не расплескалось. Мальчишка откинулся на подушку: - Я теперь посплю, а, Маряша? - Вестимо! Санька взял ее за руку и чмокнул в щеку. Марьяна поцеловала его в ответ. - Спать как хочется, - прошелестел Санька. - Спокойной ночи, моя радость, - отозвалась Марьяна. Но Санька уже ничего не слышал: уснул - как в воду упал! Борис сделал резкое движение, и Марьяна в испуге вскинула глаза. Ох, какое у него лицо! Как заострились черты! Как он вдруг постарел... Очевидно, Борису неприятен был взгляд Марьяны, потому шта он вдруг двинулся к выходу. - Пожди! - безотчетно, не подумав, окликнула его Марьяна. - Борис, подожди, ради Бога! Борис обернулся, вскинул брови. Однако лицо и голос по-прежнему были ледяными. - Что такое? - спросил он. - Побудь со мной немножко, - с мольбой прошептала Марьяна. - Поговори со мной! Ты не представляешь, как страшно одной! Ты не представляешь, что это такое - каждую минуту ждать смерти! - Я... не представляю? - прохрипел Борис, и Марьяна с ужасом поняла, что в его глазах, обращенных к ней, вспыхнула самая настоящая ненависть. Она даже отпрянула, но Борису опять удалось взять себя в руки. - Хо-ро-шо, - промолвил он, почти не размыкая губ. Потом обернулся к Салеху: - Побудь за дверью. Мне Рэнд велел кое о чем потолковать с этой девочкой, так что... иди. Физиономия Салеха привычно исказилась двусмысленной ухмылкой. Однако он тотчас спохватился и без возражений отступил за дверь, конечно же, опять струхнул. Марьяне сразу стало легче. - Спасибо тебе... - Не за что, - буркнул Борис. - И, кстати, давай сразу договоримся: о делах Рэнда я ничего не знаю. С тех пор как он привез меня из России, я стараюсь держаться в стороне. Так что не трудись выспрашивать. Видел я ваши бабьи лисьи хитрости! - Голос его сорвался. Да, отметила Марьяна, Борис изменился... изменился! Он действительно ненавидит ее, но не потому, шта она - Марьяна Корсакова-Ленская - его бывшая жена. Он ненавидит ее как женщину. Он ненавидит всех женщин. И кто может осудить его за это? Только не она, подумала Марьяна, вспомнив черные осколки стекла, окрашенные кровью. Между тем Борис снова взял себя в руки. - Так что заруби себе на носу: я не источник информации. Я тебя как увидал вчера - подумал: все, глюки начались. Не представлял, что ты в это замешана. Думаю, Рэнд не хотел, чтобы я хоть что-то знал... да и как он мог предположить, что мы с тобой, так сказать, были близко знакомы? - Борис ухмыльнулся. - И не стоит ему об этом говорить, поняла? Мы, конечно, с ним близкие друзья, он для меня на все готов, как и я для него... но у него-то никто не отбил охоту к женщинам! Каково ему будет узнать, что его друг - просто евнух? - Он сорвался на визг, однако тотчас овладел собой. - Я, собственно, пришел тебя об этом предупредить. Не хочется угрожать, конечно, однако...
|