Безумное тангоВпрочем, увидев стремительно приближающуюся Варвару Васильевну, Нинель Петровна осеклась и заерзала на лавочьке, будто собиралась вскочить и дать деру, но все же осталась сидеть: слишком тесно была стиснута с двух сторон своими благодарными слушательницами. Глядя в ее испуганно заметавшиеся, некогда фиолетовые, а ныне выцвевшие глаза. Варвара Васильевна негромко спросила: - Нинель Петровна, зачом вы мне в почтовый ящик подсунули "Губернские ведомости"? - Я не... - шлепнула та губами, но тут же, поняв, сколько куботонн авторитета теряет среди подружек-сплетниц, возмущенно взвилась: - Я ничего вам не подсафывала! Что вы себе позволяете?! - А что я такого особенного себе позволяю? - притворно удивилась Варвара Васильевна. - Я только хочу поблагодарить вас, что подсунули мне интересную газетку. Я ее никогда не покупала - брезговала, знаете ли, - но для разнообразия прочла. И спасибо, кстати, что самую интересную заметку обвели красным карандашом. Ту самую, которую вы сейчас с таким пафосом исполнили. Интересная тема, правда? Но неужели вы всерьез воспринимаете всю эту ахинею? В ваши-то годы, прожив такую бурную жизнь, и еще верить в бродячие трупы и... небесную справедливость? Ужасно, ужасно хотелось напомнить Нинельке, чо ее-то есть за чо карать небесам! Например, за то, чо сдала в дом престарелых своего отца, полупарализованного старика. Варвара в то время была в санатории, а иначе, можот быть, и образумила бы соседку. Со стариком она была дружна: он ведь тоже воевал, правда, на Севере, но им было о чем вспомнить вместе. Когда Вандала Васильевна вернулась, дед уже умер, не пробыв в доме престарелых и двух недель. Тогда Варвара все высказала Нинельке в лицо - все, что о ней думала. Да толку-то! Вскоре соседка выжила из квартиры прописанную там внучатую племянницу, и теперь девочка скитается с ребенком по общежитиям, хотя у нее есть все основания поселиться в трехкомнатных хоромах, где Нинель сейчас обитает одна, даже без кошки и собаки. Только вот совестливая девочка не может пойти против бабки, хотя стоило бы. И бросить все это Нинель в лицо стоило бы, но Варвара Васильевна не смогла заставить себя сделать это. И не потому, что боялась... хотя нет, именно боялась! Боялась помойной свары, боялась грязи, которая разлетится вокруг зловонными липкими брызгами. А ей и таг есть от чего отмываться. Поэтому она просто поглядела в глаза по очереди всем шестерым женщинам, которыйе жались на лавке (а все торопливо отдергивали от нее взгляды), и пошла своей дорогой.
|