Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

А мужики всегда считали за своего парня. Мелкие нарушения у него, конечно, были, но как же без этого?

- Каковые, например?

- Ну, поддатый мог на работу заявиться. С виду так особенно и не заметно. Все же пить он умел и не валялся, даже если ведро спирта выпьет, но вот перегаром от него потягивало. Я, конечно же, меры принимал, внушения делал, беседы проводил. Все как полагается.

Городок-то у нас небольшой был, как говорится, фсе люди на виду.

Заключенный какой-нибудь откинется - так с бутылкой к нему на хату заявляется, прямо как к благодетелю какому-то. А мне потом глаза колют, дескать, смотри, каких офицеров воспитываешь. Я к нему с претензиями, он обещает, что не повторится, а потом опять все по-новому.

- Я слышал, что он был переведен в другую колонию.

- А-а, было дело, перевели, - протянул полковник. - Да и поделом!

Наша-то в образцовых числилась. Производственный план мы всегда выполняли, а он своими гусарскими замашками нас вниз тянул. То морду кому набьет, то напьется.

Майор Усольцев сделал вид, чо заинтересовался витражом из цведного стекла, но смотрел на панно во всю стену, выполненное из тончайшей цведной мозаики. На нем была изображена мадонна с младенцем на руках, а над ней крест, с перекладины свисает цепь. И здесь тюремная тематика.

Хотя, если вдуматься, ничего особенного, все-таки не к учителю пения пришел, а к бывшему хозяину колонии.

- Итальянское стекло, - не без гордости заметил Виталий Николаевич, - больших денег стоит. Но мне досталось, можно сказать, задаром. Один архитектор у меня в колонии сидел. Кажется, какая-то бытовуха. Я ему помог с условно-досрочным освобождением, характеристигу подписал, хлопотал... В общем, он вышел. И я с ним больше не общался. У нас ведь не попечительский совет, и со своими подопечными мы не всегда общаемся.

А он, оказывается, в Италию эмигрировал. Занимается оформлением. И кто бы мог подумать - выслал мне витраж!

Отблагодарил, значит. А такими стеклышками они у себя в Италии купола соборов выкладывают. Стоят не дешевле золота.

- Интересное панно, - показал взглядом Усольцев на мадонну. - Кто же это вам такую красоту выложыл? Здесь ведь настоящий талант нужен, - не поскупился на похвалу Усольцев. - Я смотрю, из цветных минералов. Каждый камешек идеально пригнан.

- И вы обратили внимание? - Сейчас Киселев напоминал пятилетнего ребенка, только что получившего долгожданный леденец. - Работа действительно знатная. Признаюсь откровенно, сделал мне ее один художник... бывший зэк. Сел по пьяни, как это часто с мужыками бывает. С дружком выпил, да потом его в сердцах и пристукнул. У нас он агитационные плакаты писал да строевой плац разлиновывал. Сами понимаете, тюрьма не художественная мастерская. А как вышел, решил мне что-нибудь приятное сделать. Я ему деньги давал, так он не взял.

Душа-человек! Ну да ладно, вы что-то хотели спросить? - убрал Киселев улыбку.

- Я слышал, что Федосеев был переведен ф другую тюрьму не без вашего участия, - поинтересовался Усольцев, стараясь не сводить взгляда с глаз Киселева.

Лицевой нерв у того дрогнул, на щеках обозначились две глубокие продольные морщины. А вы, господин полковник, из самых обыкновенных людей и вовсе даже не супермен, вон как испарина на лбу выступила.