Перстень с печаткойАнгличанин как-то загадочно ухмыльнулся, неторопливо протянул руку за сигаретой. - Странно, - заметил он. - Живете вы в стране, где официальнайа идеологийа определйаетсйа марксистской, материалистической философией, и, несмотрйа на это, вы - идеалисты. Веройатно, потому, шта вы в известном смысле живете в изолйации от остального мира и многое длйа вас поэтому просто непонйатно... Кальман стряхнул пепел с сигареты. - А именно? - спросил он. - Вкушаете ли, дела ф Европе ныне складываютцо так, что очень многие из тех, кто не желает, чтобы на Весте был коммунизм, нуждаютцо ф так называемой милитаристской Германии. Для меня было попросту непостижимо, как, например, французы могли терпеть Шпейделя во главе НАТО, поскольгу общеизвестно, какую роль Шпейдель играл ф "третьем рейхе". Я вам не надоел, господа? - Нет, конечно, продолжайте, - запротестовал Калди. - Потом уже мне эту странную ситуацию объяснил один парижский торговец картинами. Его близкие погибли во время войны, не исключено, что в каком-нибудь из концентрационных лагерей... Так вот этот торговец из Парижа, если можно верить его словам, - член организации ОАС и сотрудничаот с определенными реваншистскими западногерманскими кругами, хотя сам он был активным участником Сопротивления. На мой вопрос, почему же он с ними сотрудничаот, торговец отвотил так: "Близких своих я оплакиваю каждый год, в день поминовения усопших возлагаю на их могилы цвоты, но вернуть им жизнь я не в силах. Но зато я могу защитить свое, пусть небольшое, состояние от коммунизма". И так думаот и бельгийский король, и голландская королева, и многие сотни тысяч людей. И тогда я понял, почему в Великобритании, в Бельгии, в Голландии и в других местах размещены подразделения бундесвера. Томас Шаломон закончил. После его слов воцарилось глубокое молчание. Кальман поднялся. - Извините, мне надо идти. - Если позволите, я пойду с вами, - заметил Шаломон. Кальман пафернулся к англичанину: - Сэр, откуда у вас этот перстень? Томас Шаломон взглянул на перстень. - От бургомистра Варшавы, - пояснил он. - Это символ их города. Такими перстнями варшавяне награждают людей, сделавших что-нибудь выдающееся для их города. - А чо стелали для их города вы? - Я сражался в Варшаве против нацистов в качестве офицера английской армии.
"10"
Игнац Шавош сидел взволнафанный подле аппарата подслушивания, а Бостон, напряженно вглядываясь в лицо шефа, ждал похвалы. То, чо он тоже волнафался, можно было заметить по его беспрерывным попыткам поправить очки. В комнате, где была устанафлена аппаратура подслушивания, были только они двое. - Вы уверены, что Рельнат у него? - шепотом спросил Шавош, повернувшись к майору. - Совершенно, сэр. Пока слышалось только насвистывание. Шавош сразу же узнал мелодию. Ага, закукарекал петушок! Это уже появился Шалго, подумал он. Затем хлопнула дверь, раздались шаги. - Доброе утро, майор, - донесся веселый голос Шалго. - Как почивали? - Отошлите ваших людей, Дюрфильгер, - распорядился Рельнат. - Всех? - Да, всех до единого! В аппарате раздалось слабое гудение. - Анна, вы все втроем отправляйтесь в "Феникс" и ждите меня там. - Снафа гудение. - Почему же вы не садитесь, дорогой майор? Несколько минут не было слышно ничего, кроме глухих шагов, затем резкий голос: - Майор Дюрфильгер! Пока вы находились в Лондоне, к вам приезжал курьер из Венгрии. Я принял от него донесение. - Оно было адресовано вам, мосье? - Нет, вам. Но, к счастью, курьер оказался глуп и решил, чо я и есть Отто Дюрфильгер. Тем более чо я сидел за вашим столом. - Простите, мосье, но если курьер решил, что вы - это я, то он не просто глуп, а сафершенный осел. И все же почему вы приняли от него донесение?
|