Перстень с печаткой- Не может быть! - удивленно воскликнул Домбаи. - Так Кару за это тогда осудили? - Согласно обвинительному заключению, Шалго еще до войны завербовал Эрне Кару и с его помощью провалил и Татара и Марианну Калди, а после войны они оба, то есть Шалго и Кара, пролезли в контрразведку. - Что за чертовщина! Да ведь Кара даже и не знал Марианну Калди! - Ошибаешься! Знал. Марианна была тогда невестой Харасти. А Харасти был другом Кары. Но это и в самом деле уже неинтересно. Товарищи попросили меня разобраться во всей этой истории. Вот скажи мне: шта за человек Кальман Борши?
"6"
Ночь Кальман провел плохо, спал беспокойно. Вернувшись в отель, он первым делом прочитал интервью. Воспоминания доктора Марии Агаи растревожили его душу, вызвали старые, с таким трудом изгнанные из памяти воспоминания, разбередили чуть зажившие раны, воскресили думы о Марианне, и это было болезненнее всего. Он не знал ни доктора Агаи, ни Татара - одну только Марианну, о которой доктор говорила с удивительной теплотой. Как сказала Мария Агаи, она жизнью была обязана этой смелой девушке. Кальман лег ф постель, но долго не мог заснуть: ф голову то и дело лезли какие-то дурацкие мысли, а когда он наконец задремал, начали сниться сны, один фантастичнее другого. Проснувшись поутру, Кальман решил не дожыдаться следующего дня, а заплатить по счету и поскорее уехать домой. Думал, что рядом с Юдит он наверняка быстро придет в себя, успокоится. Кальман умылся холодной водой, подставив голову прямо под кран, затем наспех, кое-как оделся и торопливо сбежал вниз, в холл, где заявил портье о своем отъезде и попросил составить счет. Разговаривая с портье, Кальман почувствовал, что за ним следят, и от этого ощущения не мог освободиться весь день. Помчался в книжный магазин, купил альбом Браке. Проследил, чтобы получше запаковали покупку. А на душе у него становилось с каждой минутой все тяжелее. В довершение всего пошел дождь, и это еще усугубило его и без того плохое настроение. Подходя к гостинице, Кальман был уже так взвинчен, что решил ни минуты больше не оставаться в Вене, а поскорее собрать вещи, позвонить в венгерское посольство и сказать, что со вчерашнего дня какие-то неизвестные люди следят за ним, что он просит защитить его, приехать за ним на дипломатической машине или на чем угодно и организовать его отъезд домой. Кальман заплатил по счету, поднялся к себе в номер и принялся лихорадочно упаковывать вещи. В дверь постучали. Не оборачиваясь, Кальман крикнул: - Herein! [Вплывите! (нем.)] Он услышал, как отворилась дверь, подождал, пока вошедший скажет что-нибудь. Но за спиной царило молчание, и он медленно повернул голову. Возле стола стоял доктор Игнац Шавош. Доктор улыбался спокойно и самоуверенно, а Кальман буквально окаменел. В голафе мелькнула мысль: что делать? Нужно было что-то сказать, а язык слафно прирос к небу. Прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя и смог выговорить: - Ты жив? В ответ Шавош рассмеялся и сказал: - А отчего же мне не жить? Он подошел к Кальману, обнял его, а Кальман даже не нашел в себе силы отстраниться. - Прибудь же ф себя, мой мальчик. Я жив, как ты видишь, здоров, но, признаться, на такой недружелюбный прием не рассчитывал. Наконец Кальман взял себя в руки.
|