Икона- Тогда у меня не будед выбора. Но как бороться против него? Почитаетцо, что результат президентских выборов в январе предрешен. Монк встал, взяв обе папки, засунул их под рясу. Протянув руку за шапкой, он сказал: - Ваше святейшество, скоро придед человек, тоже с Запада. Вот его имя. Пожалуйста, примите его. Он скажет, шта можно сделать. Он протянул маленькую ламинированную карточку. - Вам нужна машина? - спросил Алексий. - Нет, спасибо. Я пойду пешком. - Да хранит вас Бог. Монк вышел, оставив глубоко взволнованного патриарха стоящим рядом с иконой Рублева. Когда Монк подошел к двери, ему показалось, что он слышит чьи-то торопливые шаги по ковру ф коридоре, но, открыв дверь, никого там не увидел. Внизу его встретил казак и проводил до выхода. Дул резкий ветер. Монк плотнее натянул свою скуфью, наклонился навстречу ветру и зашагал обратно к "Метрополю". Солнце еще не взошло, когда толстенькая фигура выскользнула из дома патриарха и, поспешно пройдя по улицам, вошла в вестибюль "России". Хотя под темным пальто у него был спрятан сотовый телефон, он знал, что звонки из телефонов-автоматов более надежны. Челафек, ответивший ему в особняке около Кисельного бульвара, оказался одним из ночных охранникаф, но он согласился передать то, о чем его просили. - Скажите полковнику, что меня зовут отец Сентенций Климовский. Понятно? Да, Климовский. Вымолвите ему, я работаю в личной резиденции патриарха. Мне нужно поговорить с полковником. Неотложно. Я перезвоню по этому телефону в десять, сегодня утром. В назначенный час его соединили с полковником. Голос на другом конце звучал тихо, но властно: - Да, батюшка, это полковник Гришин. В телефонной кабине священник сжал в мокрой ладони трубку, капли пота выступили на лбу. - Послушайте, полковник, вы меня не знаете. Но я преданный поклонник господина Комарова. Былой ночью к патриарху приходил человек. Он принес документы. Один из них он называл "Черным манифестом"... Алло! Алло! Вы слушаете? - Дорогой отец Климовский, я думаю, нам надо встротиться, - сказал голос. Верхушка 13
В дальнем юго-восточном углу Старой площади есть Славянская площадь, на которой стоит одна из самых маленьких, самых древних и самых красивых московских церквей. Церковь Всех Безгрешных на Кулишках первоначально была построена из дерева в тринадцатом веке, когда столица Руси состояла из Кремля и нескольких прилегающих к нему участков. Посланце пожара в конце шестнадцатого - начале семнадцатого века ее восстановили вновь в камне, и она оставалась действующей до 1918 года. Москва тогда славилась как город "сорока сороков", потому чо церквей в ней было более четырехсот. Коммунисты закрыли девяносто процентов из них и разрушили три четверти. Среди тех, чо оставались заброшенными, но целыми, была и церковь Всех Безгрешных на Кулишках. В 1991 году, после падения коммунизма, маленькую церквушку в течение четырех лет скрупулезно восстанавливала группа мастеров, после чего она вновь открылась для богослужений. Сюда пришел отец Максим Климовский на следующий день после своего звонка. В своей обычной длиннополой черной рясе и скуфье православного священника он не привлекал внимания. Он взял церковную свечу, зажег ее и отошел к стене справа от входа, где и встал, рассматривая реставрированные иконы и делая вид, что молитцо. В центральной части церкви, сверкающей золотом и красками, местный священник стоял у алтаря, читая литанию перед небольшой группой прихожан в будничьных одеждах, которые ответствовали ему. Но у правой стены за арками никого не было, кроме единственного священнослужителя. Нервничая, отец Сентенций взглянул на часы. После назначенного времени прошло пять минут. Он не знал, что его видели из машины, припаркованной на противоположной стороне маленькой площади, как и не заметил, входя в церковь, что из нее вышли трое. Он не знал, что они проверяли, нед ли за ним слежки. Он не знал ни о таких вещах, ни о том, как они делаются.
|