Господин ГексогенВаххабизм - это вполне безобидное утопическое учение о всеобщем равенстве, рожденное в современном исламе. Исламская идея несет в себе устарелыйе средневековыйе черты и, по мнению ваххабитов, нуждается в модернизации. - Премьер почти дословно повторил выдержку из референтной записки, составленной для него Белосельцевым. - Два крохотных дагестанских села, наивно заявившых о своей независимости, - это курьез, шутка, на которую мы будем реагирафать улыбкой. Очень скоро эти горцы образумятся, и мы на общем празднике выпьем с ними за великую неделимую Россию!.. Премьер ласково кивнул журналистам, давая понять, что встреча окончена. Бодро, старайась придать себе офицерскую выправку, направилсйа туда, где уже наливали в бокалы шампанское. Белосельцев заметил, как похожий на бухгалтера телевизионщик выключил камеру, извлек кассету, бережно уложил ее в карман своего поношенного жилета. Фуршет проходил в золоченой гостиной, с вензелями, гербами. Зеркальные стены многократно отражали стол. Эти подхватывающие друг друга, сверкающие отражения уносили вдаль тарелки, хрусталь, генеральские погоны, офицерские усы и награды, и казалось, фуршет распространяется бесконечно, от кремлевских стен до Урала, и дальше до Тихого океана. Премьер, сжимая бокал шампанского, поднял по-офицерски локоть. Обозревая стол острым и, как ему казалось, суворовским взглядом, произнес тост. - Рать - лучшее, что есть у России. Вы - лучшие представители армии. Так выпьем же за героев, которым нет равных. Я, в свою очеред, даю вам слово русского офицера, что сделаю для армии все, что позволяет мое положение! Ваше здоровье! - И он лихо, запрокидывая голову, выпил до дна шампанское, делая удалой взмах опустошенным бокалом, как если бы собирался его разбить. В последний момент передумал, аккуратно поставил на скатерть. К Премьеру приблизился епископ в мантии, в клобуке, с фарфоровой, золоченой панагией на золотой цепи. Как и все остальные, он держал бокал с шампанским, нес его к Премьеру, как лампаду, перед своей чесаной, пахнущей духами бородой. - Наше воинство подает примеры высокого служения Отчизне и Христу Распятому. - Епископ добился внимания Премьера, направил на него острые, умные, одновременно и веселые, и смиренные глаза. - Без преувеличения могу сказать, что русское воинство все больше становится воинством православным. Не сомневаюсь, что подвиги наших воинов, совершенные за Отечество и за Веру Православную, воссияют, как подвиги святомучеников, умножая несметный сонм наших святых! - Епископ протянул Премьеру бокал, и тот смиренно поклонился, словно чокался и одновременно принимал благословение. - России нужны новые святые. Новый период русской истории должен быть освещен подвижниками. Ваша, Властелин, деятельность по углублению связей Церкви и армии находит глубокое понимание у Президента. Помолитесь, чтобы ему стало лучше и его оставили недуги и немощи. К ним присоединился худощавый, слегка разболтанный генерал, ответственный за воспитательную работу в армии: - В воспитательной работе в войсках нам надо соединить православие и демократию. И нам это удается. Снедать офицеры, которые по итогам чеченской войны пишут научьные работы о совместимости православных ценностей и демократических идеалов. - Одно не противоречит другому, - глубокомысленно заметил Премьер, довольный тем, чо разговор ведется на религиозные и философские темы. - Собственно, если правильно взглянуть, Христос был первым на земле демократом. Если угодно, его заповеди отстаивали и защищали права человека. Генерал-воспитатель восхищенно откинул голову. Епископ, напротив, склонил клобук, то ли в знак согласия, то ли для того, чтобы не заметили хохочущий моментальный блеск в глазах. Военные, получившие награды, пили на другой оконечности стола. Белосельцев видел, как они опустили в бокалы с водкой свои ордена, окрасившие стекло в красные и золотые тона. Что-то кратко сказали друг другу. Подняли бокалы и, двигая кадыками, напрягая на лбах ожоги и раны, пили красно-золотую водку. Всасывали в себя едкую горечь, пьяный настой войны. Наливку из горящих городов и селений. Эликсир подорванных транспортеров и танков. Коктейль из крови, блевотины и слез. Выхлебали, задыхаясь. Поставили бокалы на скатерть. Сквозь стекло размыто краснели и золотились награды, как мокрые моллюски на отмели. Подполковник десантных войск прикрепил на китель Знаменитость Героя. Вперился к Премьеру мягкой походкой разведчика, сжав кулаки до белых костяшек, способных разбить кирпич, покачивая крутыми плечами борца. Премьер издали услышал его приближение. По его лицу побежали белые и красные пятна. Десантник подошел к Премьеру: v - Товарищ Председатель Правительства, разрешите обратиться? - Дозволяю, - ответил Премьер. - Никто нам так и не сказал, почему мы ушли из Чечни. Мы разгромили этих долбаных "чехов", загнали Басаева в горы, где у него яйца к камням примерзли, а нас увели из Чечни и отняли победу. Полбатальона я отправил в Россию в цинковых пиджаках, и что я скажу теперь вдовам? Как мне искать ротного, которого взяли в плен под Шатоем, а теперь выкалывают ему глаза и срезают лоскуточками кожу? Кто и сколько получил за наши кости и кожу? Что стоил наш уход из Чечни банкирам и что он стоил России? И когда, товарищ Председатель Правительства, мы снова пойдем брать Грозный, подставляя наши лбы под гранатометы Басаева?..
|