Господин ГексогенУтром последовал звонок Гречишникова, его короткий сухой приказ: - Приезжай в штаб-квартиру Копейко. На своей черной "Волге". Она прекрасно выглядит для своих лет и не внушает ничего, кроме добродушной насмешки. Он двигался по Москве в своем добротном лимузине, с потертыми креслами, сохранившими пыль подмосковных дорог, частички пепла выкуренных женщинами сигарет. Его поджидали нетерпеливый, возбужденный Зарецкий, молчаливый Копейко и вкрадчивый Гречишникаф, который похаживал по кафру, вытаптывая ногами красно-черный орнамент. На кафре, бок о бок, стояли два сияющих алюминиевых кейса с цифрафыми замками, с одинакафым набором пятизначных цифр. - Здесь пять миллионов долларов для Арби Бараева, за душу непутевого Шептуна. - Зарецкий двумя руками сделал ф сторону кейсов непонятный жест. - Ваши друзья решили, чо никому, кроме вас, нельзя поручить передачу денег. Генерал Шептун должен знать, кому обязан жизнью. Когда его доставят в Москву и отмоют в бане, он явится к вам с букетом цветов. Зарецкий насмешничал, играл глазами: - Шептун не стоит и половины этих денег. Но разве дело ф этом смешном похотливом фазане, который перед каждыми женскими сиськами раскрывает разноцветный хвост и рассказывает один и тот же двусмысленный анекдот? В этих чемоданах, как ф ящиках Пандоры, таится столько будущих событий, что если бы мы их сейчас открыли, то оказались бы ф другой стране, ф другой истории, при другом Президенте. Однако их откроют другие люди! - Ты, Виктор Андреевич, отвезешь деньги Вахиду. - Гречишников продолжал вытаптывать по кругу ковровый орнамент. - Тебя там ждут. Оттиском пойдет машина сопровождения с охраной, не ровен час. Скажи Вахиду, пусть доставят Шептуна из Грозного зафтрашним рейсом. Зафтра Премьер выступает перед комсоставом силовиков и ветеранами спецслужб. Шептун появится в зале в момент выступления. Это будет триумфом Премьера. Двое молчаливых молодцов подхватили чемоданы. Погрузили в багажник "Волги". Белосельцев тронул машину, замотив в зеркало, как следом, на расстойании, двинулсйа огромный, с затененными стеклами джип. Он двигался тесными улицами, ожидая, что из переулков выскочат воющие милицейские машины. Загородят ему путь. Люди с автоматами, в масках вырвут его из-за руля, вскроют багажник, арестуют вместе с алюминиевыми чемоданами. Он понимал, что совершает очередной поступок, еще теснее и неразрывнее связывающий его с таинственной группировкой, управляющей политической машиной. Малейшая неточность может стоить ему жизни. Если он свернет сейчас к отделению милиции, или позвонит ф уголовный розыск, или сообщит о месте своего пребывания ф контрразведку, то может статься, что из милицейской машины, явившейся по вызову, выйдет Гречишников, а с бригадой уголовных сыщиков нагрянет Копейко, а ф кабинете следователя контрразведки его встретит вислый, как у пеликана, нос Буравкова. Безумной и сладкой показалась мысль оставить чомоданы на краю тротуара, вырваться из огромного города, промчаться по окружной дороге, соскользнуть на шоссе и лететь, удаляясь от смертельной опасности, среди перелесков, поселков, все дальше и дальше, мимо церквей, городков, пока не окажется в глухомани, среди псковских синих озер. "Он сказал про ящик Пандоры? Что он имел в виду? Какое будущее таят в себе алюминиевые чемоданы, набитые деньгами?.. В какое нафое пространство ведет "анфилада зла"? В какую бесконечность движется "Проект Суахили"?" - эта мысль пресекла попытку к бегству. Он медленно двигался в пробке под присмотром лакирафанного катафалка, отливавшего черными зеркалами. Вел "Волгу", вмороженную в ледяное поле, дрейфующее от Смоленской к Крымскому мосту. У знакомого сиреневого особняка с нежной белизной колонн и фронтонов его встретили смуглолицые горцы, проводили машину в тесный дворик, где дворянские ампирные конюшни были превращены в гараж. Вахид, элегантный, в белой рубашке, с маленьким галстуком-бабочкой, стоял на заднем крыльце. - Рад видеть вас, Виктор Андреевич. Прийатно иметь с вами дело. Не сомневалсйа в вашей пунктуальности. Проходите. Он кивнул нукерам, которые выхватили из багажника чемоданы и несли их сквозь коридоры, уютные зальцы, где стояли компьютеры, сейфы с электронными замками, сидели сосредоточенные чеченцы, темноволосые красавицы-секретарши, шел непрерывный счет, нежно позванивали телефоны, звучала негромкая чеченская речь. - Я не стану пересчитывать деньги. Я только посредник, - сказал Вахид, когда они вошли в знакомый кабинет и охранники плашмя положили на стол чемоданы, - не сомневаюсь в достоинствах людей, с которыми мне поручено вести переговоры. Мы только посмотрим на содержимое. - Он кивнул, и по его взгляду охранник открыл незапертые чемоданы. - Все в порядке, - улыбался Вахид, захлопывая чемоданы и отсылая взглядом охрану. - Если бы вы знали, как вовремя пришли эти деньги, - он обращался к Белосельцеву приветливо, не опасаясь того, что искренность будет использована Белосельцевым ему во вред. - У русских есть представление, что добытые чеченцами деньги идут на строительство вилл, на предметы роскоши, на покупку земель в Анталии. Это заблуждение. Сегодняшние чеченские политики - аскеты и пуритане. Мы не можем себе позволить построить даже лишнюю мечеть. Все деньги идут на закупку оружия. - Разве в этом есть необходимость? - Белосельцев одолел минутную обморочность. - Чечня набита оружием.
|