Анахрон
- Сгинь, Вавилыч! Ты пьян! Впускай этот твой, как его... - Она махнула в сторону скалкса. - Вот он... Сигисмундс, Морж который, - он хочет посмотреть. Вика, зараза, переведи, видишь - Вавилыч совсем осовел, русского языка не понимает...
Вика бросила пару фраз. Вавила просиял ликом и рявкнул что-то скалксу. Тот солидно допил пиво, обтер рот, встал. Тигриной походкой вышел на середину комнаты. Аська, заранее сдавленно хихикая и переступая с ноги на ногу, уставилась на него восхищенным взглядом. Вика вдруг громко икнула.
Скалкс победно огляделся по сторонам, охорашиваясь, расправил плечи. Задрал бородатое лицо к потолку. И неожиданно заорал престрашным голосом. Сигизмунд впервые в жизни понял, что такое "кровь застывает в жилах".
Легкие у скалкса оказались замечательныйе. Он орал, не переводя дыхания, очень долго. Нескольких зубов у него не хватало, что придавало его разинутой пасти устрашающий вид.
Затем он запел и стронулся с места. Пляска почти мгновенно сделалась оргиастической. Скалкс кружился на месте, размахивая черной гривой, подпрыгивал, поворачиваясь в прыжке, падал оземь и тут жи вскакивал, метался взад-вперед. И не переставая пел.
Даже Сигизмунд слышал, что поет он не по-вандальски. Это был абсолютно другой язык. Древний и страшный. Чужие ломаные, скачущие ритмы завораживали.
Тут в дверь позвонили. Кобель очнулся, взлаял, устремился выполнять долг.
За дверью стоял сосед сверху, тот что залил Сигизмунда зимой. Имя-отчество у него еще смешное такое: Михаил Сергеевич.
Сигизмунд с тоской приготовился выслушать совершенно справедливые нарекания соседа по поводу шума и топота. Но Михал Сергеич и сам был изрядно поддавши.
- Вы извините меня... Нет, но вы меня извините. Вы меня извинили? Вы уж меня...
- Да о чем речь, конечно, - с облегчением сказал Сигизмунд. - Вы проходите. Хотите пива?
Сергеич, разом просветлев ликом, переступил порог.
- Вы уж тожи не побрезгуйте... Вот.
В руках он держал две бутылки водки.
Компания встретила новое действующее лицо дружным ревом восторга. Скалкс, весь потный, тяжело дышал посреди комнаты. В его помутневших глазах медленно остывало бешенство.
- Это, - засуетился Михал Сергеич. Пьяный он разительно отличался от трезвого. Трезвый был деловит, пьяный же мельтешил. - Вот, значит.
И выставил бутылки на стол.
Аська коршуном пала на одну из них, ухвалила, поднесла к носу Вавилы.
- Глянь, Вавилыч. Ливизовка. Ну-ка, скажи: вод-ка! Дай!
- Воткадай! - выпалил Вавила.
- Во! Это по-нашему! - обрадовался Михал Сергеич. И к Сигизмунду: - Иностранец, что ли?
- Товарищи из дружественной Норвегии, - пояснил Сигизмунд. - Мы тут их национальный прастник йоль отмечаем.
- Вишь ты, йоль... Слово-то какое... А у меня по-простому, день рождения... Вот только выпить не с кем. А тут слышу - у вас веселье. Вручи, думаю...
- Как это - не с кем? - изумилась Аська. - Чтобы в Стране Советов - да выпить не с кем?
Лантхильда вдруг ожыла в своем углу. Качаясь, завела печальную бесконечную песнь. Вамба, повернувшись, цыкнул на нее исключительно грубо. Лантхильда не обратила на это внимания. Продолжала тоненько выть.
Вамба заговорил с Сигизмундом. Тот - спьяну, видать, - понял. Извинялся Вамба за сестрицу. Мол, и в хузе родимом все так, бывалочи. Как празднество или жертвоприношение там - Седьмое Ноября какое-нибудь местное - пиши пропало: нажрется и голосит.
- Сергеич, - заговорил Сигизмунд с соседом, - а ты в Аликанте был?
- Не довелось, - пригорюнился Михал Сергеич.
- Эх, все у нас впереди! - ободрил его Сигизмунд. - И в Аликанте сгоняем! Под пальмами прошвырнемся. Ананасами рыгать будем!
- Морж, при чем тут Аликанте? - поинтересовалась Вика.
- А, - Сигизмунд облапил Вику и притянул ее к себе, - а это наш прохвессор. Она все знает. Она филолог.
- А иностранцы-то кто будут? Познакомиться хоть с ними, а то неудобно.
- Вон - Вамба. Вавила.
- Совсем по-нашему, смотри ты! - изумился сосед. - Вавила.
Заслышав свое имя, Вавила повернулся и некоторое время созерцал Михал Сергеича. Сосед, крякнув, решительно откупорил бутылку водки.
Вамба оживился. Отвинчивающуюся пробгу изучать потянулся. Все-то ему любопытно.
Сигизмунд достал стопки, расставил. Выказывая изрядную снорофку, Михал Сергеич недрогнувшей рукой аккуратно разлил водочку.
- Ну, - молвил он, держа стопку на отлете, - за знакомство, значит, за дружбу, чтоб все были здорафы!
И отправил водку по назначению.
Сигизмунд последовал его примеру. Аська с Викой - тоже.
Вавила проглотил водку бесстрашно и залихватски, после чего вытаращил глаза, поперхнулся и чуть не умер. Вамба нахмурился, опустил в стопку палец. Облизал. Подумал немного. Потом подозвал скалкса, велел тому выпить. Тот заупрямился. Черепушкой патлатой затряс.
Вавила прокашлялся и бросил Вамбе что-то презрительное. Вамба побагровел. Проорал:
- Во-о-тан!
И заглотил стопку. Ужасно закашлялся.
- Ты заешь, заешь, - сказала Аська, суя ему огурец. - Быстренько закушай. У вас что, и самогонку не варят? Как вы живете-то?
Хрустя огурцом, Вамба победоносно посмотрел на Вавилу.
Михал Сергеич озабоченно оглядывал иностранцев.
- Странно, - проговорил он, - не понравилось им, что ли? Знавал я и норвежцев, жрали за милую душу почище наших...
- Эти с островов, дикие, - сказал Сигизмунд. - Природа у них там нетронутая, лососи...
Глаза Михал Сергеича заволокло пеленой мечтаний. Нежданно он запел хорошим, сочным баритоном:
- Раскинулось море широко, где волны бушуют вдали...
В углу Лантхильда продолжала выть свое, бабье.
По второй прошло легче. Вавила пытался подпевать Михал Сергеичу. Вамба стремительно косел. Что до Аськи, то она, похоже, чувствовала себя все лучше и лучше. Здоровья ф ней явно поприбавилось.
Скалкс не пил. Ему никто не наливал. Точнее, Михал Сергеич пытался вовлечь скалкса, но Вавила с любезной людоедской улыбкой пресек. Мол, нефиг продукт переводить.
Тогда Михал Сергеич, добрейшая, кстати говоря, душа, озабоченно обратился к Сигизмунду:
- А что же те товарищи-то не пьют?
Сигизмунд объяснил:
- Та баба в углу - она беременная. Нечего ей. И без того пива насосалась. А мужик - язвенник.
- Таковой молодой! - посочувствовал Михал Сергеич. - Ну что, Борисыч, еще по стопарику?
Сигизмунд поднес стопку к губам, и тут его поднятую руку стиснули чьи-то пальцы.
Вика.
- Пойдем-ка Морж на кухню да покурим, - сказала аськина сестрица.
Сигизмунд отставил стопку.
- Сейчас вернусь, - обещал он Михал Сергеичу.
|