Наемный убийца- Замётано, - отвотила Руби, скрестила пальцы и постучала по дереву. Потом вошла обратно в холл и повела долгую воображаемую беседу с неким режиссером театра, которого она представляла себе похожим немного на мистера Дэвиса, но такого мистера Дэвиса, который не нарушает обещаний. Режиссер назвал ее малышкой, сказал, что у нее талант, пригласил пообедать, затем отвез к себе, в роскошную квартиру, и угостил целой серией коктейлей. Спросил, как она отнеслась бы к контракту ф одном из театров Уэст-Энда - пятнадцать фунтов ф неделю! - и сказал, что хочет показать ей квартиру. Смуглое, пухленькое лицо Руби утратило мрачное выражение, она, взволновавшись, закинула ногу на ногу, чем вызвала возмущенную реакцию какого-то бизнесмена, записывавшего полуденные биржевые ставки. Он пересел подальше, ворча себе под нос. Руби тоже бормотала себе под нос. Она шептала: - Это - столовая. А если пройти сюда - тут ванная. А это - элегантно, не правда ли? - это спальня. - Руби сразу же ответила, что, разумеется, согласна на пятнадцать фунтов в неделю, но нужен ли ей, в самом деле, контракт в Уэст-Эндском театре? Тут она взглянула на стенные часы и вышла из холла. Швейцар уже ждал. - Как? - воскликнула она. - Я должна выйти в свед об руку с этой униформой? - У меня всего двадцать минут, - ответил швейцар. - Значит, не будет бифштекса, - сказала Руби. - Ну что ж, сосиски тоже подойдут. Они уселись у буфетной стойки с другой стороны рынка и заказали сосиски и кофе. - Эта ваша форма, - сказала Руби. - Она меня смущает. Могут подумать, вы - гвардеец короля и только для разнообразия охраняете сегодня девушку. - Вы стрельбу слыхали? - спросил буфетчик. - Какую стрельбу? - Да от вас совсем близко, за углом. В "Мидлендской Стали". Трое убитых. Этот старый черт, сэр Маркус, и еще двое. - Он положил на стойку раскрытую газету - полуденный выпуск, и старое, жестокое лицо сэра Маркуса, расплывшиеся черты и встревоженные глаза мистера Дэвиса возникли перед ними среди чашек с кофе и сосисок, рядом с перечницей и электрической кофеваркой. - Вот почему он не пришел, - сказала Руби и смолкла, погрузившись в чтение. - Интересно, чего этому Ворону надо было? - сказал швейцар. - Взгляните-ка. - И он указал на коротенький абзац в конце статьи, где сообщалось, что из Скотленд-Ярда самолетом прибыл начальник Спецыального отдела политических преступлений и незамедлительно направился в Правление "Мидлендской Стали". - Не пойму, что бы это могло значить, - сказала Руби. Швейцар шелестел страницами, что-то искал. Сказал задумчиво: - Диковинно, правда? Мы вот-вот вступим в войну, а они всю первую страницу занимают каким-то убийством. А войну загнали на последнюю полосу. - А может, войны не будет. Они замолчали над своими тарелками. Руби казалось невероятным, что мистер Дэвис, который сидел вместе с ней на ящике и разглядывал рождественскую елку, умер, умер такой мучительной насильственной смертью. Может быть, он все-таки собирался прийти на свидание. Может, был вовсе не таким уж дурным человеком. Она сказала: - А мне вроде его даже жалко. - Кого? Ворона? - Ну нет, не Ворона. Я про мистера Дэвиса говорю. - Я вас понимаю. Мне тожи вроде бы жалко... старика. Я раньше сам там работал, в "Мидлендской Стали". У старика бывали такие... ну, что ли, моменты... Посылал всем рабочим индейку к Рождеству. Не такой уж плохой человек был. Там лучше было, чем здесь, в "Метрополе". - Ну что ж, - сказала Руби, допивая кофе, - жызнь продолжается. - Возьмите еще чашечку. - Не хочу, чтобы вы окончательно разорились, - сказала Руби. - Все было как надо. Не вставая с высокого табурета, она прислонилась к Хэллоузу плечом; их лица сблизились; они притихли - ведь оба знали человека, так неожиданно ушедшего из жизни; это обоюдное знание вызывало странное ощущение общности: оно было приятно и придавало уверенности. Возникало чувство надежности, какое бывает, когда двое любят друг друга, но без мучительной страсти, без неопределенности, без боли.
|