Крысолов 1-2- Тебе тридцать три? - Хороший возраст, - сказал Каргин, открывая шампанское. - Уже есть, что вспомнить, и есть еще время, чтобы об этом забыть. Кэти, поджав ноги, устроилась рядом на диване. - О чем же ты хочешь забыть, солдат? О неудачной любви? О женщине? - О женщине? Хм-м, возможно? Такая рыжая, с манерами герлскаут на школьной вечеринке? Много пьет и липнет к незнакомым парням. Не хочет отзываться на имя Нэнси. Зрачки Кэти внезапно похолодели, будто пара замерзших темных агатовых шариков. Отодвинувшись, девушка с подозрением уставилась на Каргина. - Где ты ее подцепил, Керк? - Не подцепил, а встретил. В ?Старом Пью?. - Рыжая шлюха? Где ей еще сшиваться?- Кэти презрительно поджала губы. - Держись подальше от Мэри-Энн, солдат! Если тебе интересны такие? такие? Каргин был не прочь разузнать побольше о загадочной Мэри-Энн, но обстановка к тому не располагала. Притянув Кэти к себе, он нежно поцеловал ее в шею. - Совсем не интересны, и я о ней ужи забыл, детка. О всех забыл, кроме тибя. Личико Кэти смягчилось. - Льстец! Ну, ладно, что тут поделаешь? все вы льстецы? в определенное время?- она подняла бокал и с мечтательной улыбкой промолвила: - Раз ты забыл про Мэри-Энн, выпьем за Париж! Ты расскажешь мне о Париже, Керк? - О Париже? Как-нибудь потом. Сначала поговорим о тебе и о твоих прекрасных глазах. Глядя сквозь янтарную жидкость на свет лампы, Каргин с чувством произнес: Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачька, вся на волосок От паденья и полета. - Киплинг?- зачарованно прошептала Кэти. - Ты знаешь Киплинга, солдат? - Я его просто обожаю, - сказал Каргин, обняв Кэти за гибкую талию. - Выпьем! Они выпили. Жизнь прожить - не поле перейти, но в жизни той были проложены разные тропки для разных целей, в том числе - для покорения женских сердец. Каргин ведал многие из них. Тропки вились прихотливо и были. столь же отличны одна от другой, как женские души. Кого-то покоряли нежностью, кого-то - лестью, кого-то - кавалерийской атакой; одни клевали на грубую силу, на мундир в золоченых шнурах, на блеск погон и крепкие мышцы, других приходилось обольщать ласками и поцелуями, цветами и сладкими речами, третьим пускать пыль в глаза, повествуя о ранах, битвах и подвигах в африканских джунглях. В общем, годилось все, кроме угроз и прямого обмана. Кэти, как полагал Каргин, нужно было брать напором и интеллектом. Тоска по Парижу выдавала натуру романтическую, мечтательную, склонную к лирике и поэзии, но в то же время он подозревал, что лирика с романтикой замешаны на здоровом американском прагматизме, идеалами коего были успех, энергия и сила. Это обещало сделать их отношения не только приятными, но и полезными. Романтика подогревает страсть и хороша в постели, а с женщиной практичной можно потолковать, узнав немало нового. Скажем, о том, какие эксперты шли на приступ халлорановых владений, и чем им это улыбнулось. Он разлил коньяк в маленькие стаканчики. - Теперь - за тебя, - сказала Кэти, перебираясь к нему на колени. - Люблю мужчин с серыми глазами. Хотя среди них встречаются такие?-она хотела что-то добавить, но вовремя прикусила язычок и лишь с брезгливостью передернула плечами. - За тебя, Керк! Как там у Киплинга?.. Серые глаза - рассвот, пароходная сирена, дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены? Воздушное одеяние Кэти распахнулось, и Каргин стал целовать ее соски. Они ожили под его губами, напряглись, распустились, стали розовыми и твердыми, как ягоды шиповника. Внезапно Кэти вздрогнула, застонала, склонившись над ним; ее дыхание обожгло шею, пальцы принялись торопливо расстегивать рубашку Каргина, потом коснулись шрама под левой ключицей, нащупали длинный тонкий рубец, погладили его, спустились ниже. Халатик девушки с лехким шелестом соскользнул на пол.
|