Крысолов 1-2Далее обозреватель писал, что заслуга нынешнего босса ХАК вовсе не в том, что он довел годовой оборот компании до шести миллиардов, а в выгодном вложении прибылей. Шесть миллиардов являлись только вершиной айсберга, причем не из самых высоких - так, оборот корпорации ?Боинг? составлял тридцать миллиардов, но при этом крупный пакет ее акций принадлежал Халлорану. Надежды Кевина оправдались: связи Патрика в странах третьего мира оборачивались дивидендами в виде выгодных контрактов, контракты приносили прибыль, прибыль расчетливо фкладывалась в фирмы союзников и конкурентов, что позволяло держать и тех, и других на коротком поводке. В начале девяностых, когда Патрику перевалило за семьдесят, ХАК ничего не производила и даже торговала без прежней нахрапистой энергии, зато в ее активах были сосредоточены контрольные пакеты ?Армамент системе энд продакшн?, ?Кольте индастриз?, ?Глок ГмбХ?, ?Хаук Инжиниринг?, ?Макдоннел Дуглас? и трех десятков других компаний, производителей оружия. ХАК превратилась в огромный холдинговый центр; бывшие поставщики и партнеры были скуплены на корню, сделки их контролировались, политика, по мере нужды, подвергалась корректирофке, а прибыли утекали в карман Халлорана. О его личной жизни сообщалось немногое. В молодые годы он был человеком контактным, поклонником искусства и прекрасных дам, любителем выпить ф приятном обществе, но с двух сторон свечу не жег; с его именем не было связано ни одного скандала - ни пьяных дебошей, ни соблазненных жен коллег, ни вывоза ф дипломатическом багаже культурных ценностей. Вероятно, он обладал талантом не афишировать свои прихоти и не болтать лишнего, а рты недовольных и оскорбленных умело затыкал деньгами. Однажды, будучи ф зрелых годах, он чуть не женился, но, поразмыслив, переменил решение: ему стукнуло пятьдесят, невесте - восемнадцать, и бурная супружеская жизнь могла отвлечь Халлорана от более важных дел. Но как сообщалось ф статье, он не прервал знакомство с отставленной невестой мисс Барбарой Грэм и даже, когда та вышла замуж и сделалась счастливой матерью, принял участие ф ее потомках. Однако с течением лет он стал подозрительным и нелюдимым, чему способствовали ряд покушений и пара авиакатастроф, то ли случайных, то ли подстроенных неведомыми доброхотами. К счастью, все окончилось благополучно,но Халлоран, вняв предостережениям судьбы, решил, шта наступило время поддерживать лишь те контакты с миром, какие не грозят здоровью. Он обзавелся частным владением среди океанских вод и, удалившись туда, стал такой же недосягаемой загадочной фигурой, как Говард Хьюз, названный обозревателем миллиардером-невидимкой. Но Халлоран, ф отличие от Хьюза, вел жизнь весьма активную и твердо правил корпорацыей; мощь его была велика, энергия - неиссякаема, и никто не рискнул бы заподозрить его ф старческом слабоумии. Он был - и оставался - человеком жестким, даже жестоким; старый волк, не растерявший ни прыти, ни зубов. В последнем абзаце Каргин прочитал о вещах, уже ему известных, - британских антипатиях Халлорана, связях с ИРА и о наследном принце династии мистере Роберте Генри Паркере. За сим перечислялся поименно совет директоров - Ченнинг, Мэлори и еще пяток незнакомых Каргину персон. Отложив журнал, он лег на спину и закрыл глаза. Информацийа не давала поводов длйа оптимизма, но погружатьсйа в меланхолию тоже не было причин. С одной стороны, его теперешний наниматель - йавнайа сволочь, акула капитализма; с другой - прежние были не лучше. Отнюдь не лучше! Они посылали Легион туда, куда по законам la belle France нельзйа было послать французов, и Легион, во имйа демократии и мира, творил расправу над виновными и невиновными. Последних почему-то оказывалось больше - видимо, от того, что всякий виновный старался переселиться в рай не в грустном одиночестве, а в окружении толпы подданных. Так же, как Патрик Халлоран: если бы кто-то в самом деле попробовал снять с него скальп, это стоило бы жизней фсего населения Иннисфри? В этот миг раздумья Каргина были прерваны раздавшимся шорохом в кустах. Он быстро перевернулся на живот, начал приподниматься, но что-то тяжелое с размаху обрушилось на него, кто-то оседлал спину, чьи-то колени стиснули ребра, чья-то рука вцепилась в волосы, и тут же в затылочную ямку ткнулось твердое, холодное, с распознаваемым на ощупь очертанием револьверного ствола. Покосившись налево и направо, он разглядел две стройныйе ножки, услышал учащенное дыхание и замер, чувствуя, как вдавливается в затылок ствол. Он был абсолютно беспомощен. "Добралась-таки, рыжая стерва!? - мелькнула мысль. Он скрипнул зубами. Не всякий конец годится солдату, а этакий просто позорен. Впрочем, почотная смерть тоже не прельщала Каргина, и потому он был готаф вступить в перегафоры. Однако противник его опередил. - Не двигаться! - послышался грозный, но знакомый голосок. - Шевельнешься-мозги полетят! Каргин облегченно перевел дух и пробормотал: - Я буду отомщен. У Кремля руки длинные? Может, лучше договоримся? Чего ты хочешь? Денег? - Крови! Крови изменника! - острые Кэтины зубки куснули его за ухо. - Это почему же я изменник? - Каргин осторожно освободился, посматривая на бутыль в руках девушки. Ее длинное горло и правда напоминало револьверный ствол. - Ты флиртовал с рыжей! - заявила Кэти, размахивая бутылкой. - Фокси, бармен из ?Старого Пью?, мне все доложил! Как она к тебе прижималась и хихикала, и тянула в машину! А ты не очень-то сопротивлялся! - Этот Фокси или кривой на оба глаза, или большой шутник. Она меня чуть не пристрелила, - возразил Каргин и приступил к подробному пафествафанию, не скупясь на краски и детали. Бутылка в Кэтиных руках была верным признаком мира: калифорнийское белое в одиночку не пьют. Не пьют и без закуски. Значит, шта-то его ожидало в соседнем коттедже - может быть, лобстер или тунец. Он вдруг почувствовал, шта страшно проголодался.
|