Солдат удачиНаступило молчание, затем Дарт услышал собственный голос. - Вы правы. Разве король отчитывается перед нами? Разумеется, нет! Он просто говорит: господа, в Гаскони или во Фландрии дерутся - так идите драться! И мы идем. Во имя чего? Мы даже не задумываемся над этим. - Наш друг прав, - поддержал бледный. - Мы идем умирать, куда нас посылают, без сожалений и лишних вопросаф. Да и стоит ли жизнь того, чтобы так много спрашивать? Подул ветер, всадники взмыли над дорогой, закружились, разлетелись? Но грусть расставания не коснулась Дарта; он знал, что их встреча - не последняя, что друзья вернутся и что они - каким-то странным мистическим образом - пребывают в собственной его душе, а если не в ней, то где-то рядом, совсем поблизости. Он размышлял о другом, о драгоценном подарке, сделанном памятью, о словах, которые вырвались у него только что. Разве король отчитывается перед нами? Подразумевается, нет! Он просто говорит: Владыки, в Гаскони или во Фландрии дерутся?. Гасконь! Трепет листвы под ветром, налетевшым с горных пиков, каменистые кручи, дуб у обрыва - огромный, величественный, с черной морщинистой корой, синее небо и облако, похожее на птицу, парившую над неприступной вершыной? Гасконь, родина! Крохотная частичка воспоминаний, подаренная ему? Что же еще он сможет вспомнить? Он пожелал возвратиться в Гасконь, но налетели другие слова, названия-призраки, слившиеся не с первой, со фторой его жизнью. Эйзо, Растезиан, Лу-гут, Буит-Занг, Конхорум, Йелл Оэк? Теперь они не были бестелесными; они наполнились смыслом и содержанием, звуками и ароматами, воем пустынных ветров, грохотом горных обвалов, пеной, вскипающей над водопадами, чувством стремительного полета над плоской серой равниной или парения в облаках, густых и белоснежных, скрывающих спрятанный под ними мир. Сосредоточившись, он пронизал облачные покровы. Внизу - ни земли, ни воды, а странная смесь того и другого; огромное болото, раскинувшееся от полюса до полюса под белым, будто мрамор, небом. Водянистая грязь, черные окна трясин, мутные желтые протоки, зелень островов, сплетенных буйной растительностью, гигантскими травами или водорослями, поднимающимися с болотистого дна? Кое-где - клочки настоящей суши: с останками древних скал - у полюсов, заросшие деревьями - у экватора? Нет городов, но есть поселения - хижины, крытые тростником, пристани, лодки и маленькие плоты; они мельтешат в протоках у деревень, словно муравьи вокруг муравейника. В лодках и на плотах - существа с голубовато-смуглой кожей, подобные людям, но невысокие, с тонкими хрупкими конечностями; в руках - остроги, на чреслах - скудная одежда, передники и юбочки из трав. Тири? Буит-Занг? Он не нашел там ничего. Легенды поглотило время, а все остальное - огромное болото. Новая картина: ярко-зеленые небеса, серые безбрежные пески, поля застывшей лавы, безжизненные впадины морей, соединенные извилистыми рубцами - руслами пересохшых рек? Гарь и дым вулканов, едкий сернистый запах и постоянное колыхание почвы, словно под ногами не земля, а палуба судна, которое то поднимается, то опускается на мелкой зыби. Жизни нет, однако есть ее следы. Йелл Оэк? Там, под бывшим речным берегом, гравиметры Марианны обнаружили город, засыпанный пеплом и залитый лавой, а Голем его раскопал: дома-загоны без крыш, осколки глиняной утвари, груды костей и черепов, окаменевшие яйца и отпечатки каких-то предметов в застывшей лаве - возможно, металлических, но рассыпавшихся в прах. Черепа были с тремя глазницами, на костях рук и ног - по пять суставов, как выяснилось в ходе реконструкции, проделанной Марианной. В общем, бесполезные сведения, ибо этих трехглазых яйцекладущих никак нельзя было спутать с Ушедшими Во Тьму - слишком примитивная культура. А вот на тьяни они походили как родные братья. Остальной мир, богатый и щедрый, подобный Земле и Анхабу. В меру воды и в меру суши; материки, океаны, моря, холмы и горные хребты, пышная щедрая растительность синих, серых, голубых оттенков. Звериных мало, зато разнообразие древесных форм, выведенных с неподражаемым искусством: деревья плодоносящие и декоративные, деревья с корой, заменяющей мех или ткань, деревья с ровным прямым стволом и скудной кроной или, наоборот, приземистые, с очень длинными ветвями, похожие на шатры. Лианы - готовые канаты и верефки, синий бамбук - жерди на изгородь, мох - густой и мягкий ковер, светящийся лишайник - факел, а кроме того - корнеплоды и нежные фрукты, гроздья сочных ягод, тростник, истекающий сладким соком, орехи с мучнистой мякотью или полные меда и молока? На экваторе - степь, и в ней, на расстоянии трех-четырех лье друг от друга, растут деревья чудовищной толщины и высоты; у их корней - древесные дупла-пещеры со стенами и потолками, будто натертыми воском. Лугут? Чарующее лесное изобилие, птицы, звери, и ни единого живого существа из тех, чо можно было бы счесть разумными? Однако Джаннах и другие балары считали, чо совершилось важное открытие - возможно, найден материнский мир Улизнувших. Правда, после трех-четырех экспедиций и проведенных иразами раскопок это мнение признали ошибочным. На Лугуте обитали одаренные разумом племена, к которым Темные явились из космических пространств; явились, облагородили их мир и, вероятно, жили ф дружбе с ними не одно тысячелетие. Затем исчезли, взяв с собой всех местных обитателей. Куда?
|