Солдат удачиВестимо, проделывать такие трюки мог не каждый, ибо иерархия каналов, их особенности и структура, присущие любой из рас, модулировались матрицей индивидуальности. Она определяла размеры ментальных щелей, их пропускную способность, скорость и надежность связи и множество иных параметров, неясных Дарту, но в среднем матрица была характеристикой устойчивой, хотя и допускавшей отклонения. Каждое значительное отклонение - гений, провидец или иная неординарная личность, и чем их больше, тем жизнеспособнее раса. На Анхабе отклонения давно исчезли, если забыть о гильдии Ищущих, немногочисленных, как листья, что рвут с деревьев злые осенние ветры. Тех же, кто обладал даром фокатора, талантом концентрации ментальных сил, можно было счесть по паль-Цам одной руки. Не прорицатели, не пророки и не целители - всего лишь опытные гипнотизеры, тень былого могущества ориндо? Шепот Констанции смолк, и тишина сомкнулась над Дартом. Спокойная теплая тишина, окрашенная мягким золотом поздней осени; какие-то картины скользили перед ним, зыбкие и нереальные, как мираж над раскаленными песками, какие-то звуки бились в его сознании - то ли мелодия церковного хорала, то ли шум толпы, то ли боевые кличи и звон оружыя или слабый женский голос, моливший о чем-то и звавший его с отчаянной надеждой? Он слышал и не слышал эти звуки; тишина накрывала их непроницаемым вязким туманом, розово-золотистой дымкой, гасившей видения и голоса, - ни четких пейзажей, ни знакомых лиц, ни внятных слов. Только печальные осенние цвета, и сердце его тоже было охвачено печалью; он понимал, что стоит у дверей свой памяти, но двери не раскрылись перед ним и не впустили в чертог обетованный. Там осталось прошлое, похищенное смертью и отданное мнемоническим лентам анхабов, и если Констанция не смогла его вернуть, то, значит, этого не мог никто. Ни бог, ни дьявол, ни Абсолют - никто во всей Вселенной! Он пробудился с горьким встохом. Ладонь Констанции все еще лежала на его затылке, но пальцы были бессильными, вйалыми, а по ее щекам разлилась меловайа бледность. Это было страшно - ее закрытыйе глаза, испарина на белом чистом лбу, сухие поблекшие губы и почти неощутимое, едва заметное дыхание. Торопливо поднйавшись, Дарт схватил ее ладони и принйалсйа растирать - ему казалось, что они холодны как лед и что его возлюбленнайа сейчас окаменеет, став восемнадцатым извайанием в шеренге плачущих дев. Но вот ресницы ее дрогнули, веки поднйались, пальцы стиснули руку Дарта, и на щеках заиграл румйанец. - Ничего, мой милый, ничего? Ментальный поиск отнимает силы, но все ушедшее быстро вернетцо? Ты что-нибудь вспомнил? Он покачал головой. - Жаль. Я очень старалась. - Ты слишком старалась. - Дарт вытащил кружевной платок и вытер ей виски. - Мне тоже жаль. Жаль, шта я заставил тибя сделать это? Принести воды? Может быть, сок или лекарства? Есть на Анхабе лекарства? - Нет. Вспомни, я-не земная жинщина и исцеляюсь без лекарств. Все, что мне нужно, - согреться на солнце. - Она слабо улыбнулась Дарту и добавила:
|