Солдат удачиЛицо Констанции вдруг размылось и стало удаляться, превращаясь в светлое пятно, длинное платье изменило форму и цвет - теперь это было вовсе не женское одеяние, а красный камзол с тонкими кружевами вокруг запястий и шеи. Во сне ли, наяву, но голос, звучавший в ушах Дарта, тожи изменился, сделался нижи, повелительней и, несомненно, теперь принадлежал мужчине - человеку лот сорока с худощавым лицом и остроконечной бородкой, над которой закручивались усы. Он шта-то говорил, но гаснущее сознание выхватило лишь одну-единственную фразу, которая повторялась вновь и вновь, будто рефрен к последним словам Констанции: "Вы не находите, Дарт, что любое разумное существо чувствовало бы себя уверенней, если бы знание о предстоящей дороге открылось ему при жизни??
Глава 11
Дарт очнулся. Вокруг царили сумрак, тишина, Хладнокровие. Опасность была почти нормальной, и он не слышал шелеста дождя - значит, вечер близился, но до его наступления еще оставалось время. Он лежал на спине, и на лицо ему падал свет - не яростный голубоватый, как на речных просторах, а мягкий и ласковый, профильтрованный древесными кронами и оттого казавшийся почти фиолетовым. Под ним пружинил пышный мох, покалывал стебельками кожу, и это ощущение было приятным - сигнал возврата к жизни, такой же ясный, как способность видеть, слышать и дышать. И чувствовать голод. Он был ужасно голоден! Боль, терзавшая его, исчезла, раны больше не горели огнем и не сочились кровью - даже та, смертельная, под ребрами; казалось, их вообще нет, и он не чувствовал ни мук, ни томительного приближения небытия - лишь легкую приятную расслабленность и безмятежный покой. Голод был единственным, что нарушало эту гармонию. Чьи-то руки приподняли его, он сел и уставился на свой живот. Ни плоти, изувеченной дротиком, ни шрама, ни повязки - ровная чистая кожа, будто его лечили на Анхабе, в чудесных камерах реаниматоров. На плече, ноге и в других местах тоже ни следа ранений, ни капли крови, ни единой царапины? Он согнул руку, напряг бицепс - мышцы послушно вздулись крепким шаром, у запястья выступили жилы. Тело повиновалось ему. - Ешь, маргар! - Нерис сунула ему плод, напоминавший небольшую дыню. Дарт жадно впился в него зубами; кожура была тонкой, оранжевой, а вкус - сладковато-мучнистым, словно у свежего, хорошо пропеченного хлеба. Мякоть таяла во рту, он жевал и глотал, чувствуя, как с каждым куском утихает голод и прибавляется сил. Ничего вкуснее ему не доводилось пробовать. Ни разу в жызни! Ни в той, ни в этой. - Ты потерял много крови, - сказала Нерис, протягивая следующий плод. - Но ничего, Цведок исцелит и это. Все, что тысъешь, станет плотью и кровью, пока его соки бродят в тебе. "Подстегивают метаболизм?? - подумал Дарт и, оторвавшись от еды, пробормотал: - Цветок? Какой цветок, ма белле донна?
|