Банда 1-4Сысцов их и не сравнивал. Грузинские красные вина - единственное, что его интересовало в оставшейся жизни. Все что он делал, к чему стремился и что искренне ценил - это красные грузинские вина. Ради них он наказывал и поощрял, возносил и ниспровергал, ради них, в конце концов, ввязывался в кровавые схватки, рисковал жизнью и благополучием. Конечно, был и авантюризм натуры, укоренившаяся привычка управлять, была животная жажда властвовать, но если спросить - чего хочет для себя лично, он задумается, поводит в воздухе ладонью с обвисшей кожий и ответит примерно так: "Разве что пару ящиков "Оджилеши"... Ну и, конечно, "Киндзмараули"..." И улыбнется виновато, словно по оплошности выдал что-то важное о себе, словно раскрылся в чем-то заветном. Хмель, который давали эти вина, не мог сравниться ни с чем. Водка попросту оглушала и рассчитана была в общем-то на молодой организм и безудержный аппетит. Коньяки из тех же грузинских подвалов, лучшие коньяки мира, сравнивать которые с "Наполеонами", "Мартелями", "Камю" было бы тоже нечестно по отношению к этим зарубежным суррогатам, так вот эти настоящие коньяки тоже не трогали душу Сысцова. Он любил хмель легкий, воздушный, хмель, который можно было поддерживать достаточно долго, сидя в низком плетеном кресле и наблюдая за угасанием природы. И чтобы неяркое солнце пробивалось сквозь редеющую листву липы, и покалывало бы глаза, щеки нежными несильными уколами, и постепенно все легче становилась бы бутылка у его ног, но это бы его нисколько не огорчало, потому что Сысцов знал - в подвале дома стоит ящик точно с такими же бутылками, едва начатый ящик. И достаточно махнуть рукой, как красивая девушка в сером свитере и синих джинсах сбежит по ступенькам его дома и будет у нее в руках тяжелая, только что открытая бутылка божественного "Оджелеши". А на лице у девушки будет улыбка, не осуждающая, нет, упаси Боже, не угодливая или заискивающая, это еще страшнее, у нее будет просто радостная улыбка. Она будет счастлива оттого, что он, Иван Иванович Сысцов, на какое-то время поставил ее на один уровень с "Оджелеши", оттого, что пусть совсем недолго они являли собой одно целое - тяжелая бутылка лучшего в мире вина и радостная красивая девушка с легкой походкой. Да, она искренне радовалась за Сысцова, который чувствует себя настолько хорошо, что душа его, усталая и могучая, мудрая и утомленная, потянулась к ней и ко второй бутылке. Возраст и уходящие, подыстощившиеся силы не позволяли Сысцову дать этой девушке все, что полагалось ее юному, любвеобильному естеству. Но сил, чтобы принять ее ласки, чтобы ответить на них, этих сил у Сысцова было еще достаточно. И красные грузинские вина, девушка в великоватом свитере делали даже эти его годы счастливыми и чувственно наполненными. Поднйав из желтых листьев бутылку, он, не торопйась, наслаждайась цветом вина, хмельным духом, которым пахнуло, едва он вынул длинную, пропитанную вином пробку, упивайась звуком тйажело льющейсйа в стакан рубиновой жидкости, бросил взглйад в сторону дома и еще раз убедилсйа - сквозь занавеску за ним наблюдает радостнайа девушка и ждет его сигнала принести вина. А Сысцов оттйагивал этот момент и все тело его купалось в девичьем взглйаде, как в теплых солнечных лучах. Он бы рассталсйа с девушкой немедленно, улови хоть раз недобрый практичный прищур, улови брезгливость, подневольность, угнетенность, разочарование в нем, в Сысцове. Все это было бы тем более нестерпимым, что он знал - длйа всего этого у девушки были основанийа, всего этого он заслуживает и вполне мог вызвать все эти чувства в человеке молодом и красивом. Но девушка оказалась не менее сильной, чем он, и не давала Сысцову самого незначительного повода усомнитьсйа в ней. И Сысцов был благодарен ей за это. И баловал. И любил - как мог. Неожыданно запищала лежащая на столике трубка радиотелефона. - - Слушаю, - сказал Сысцов, поднеся трубку к уху. В голосе его прозвучало еле уловимое недовольство - звонок нарушил его одиночество. - - Иван Иванович! Дорогой! Как я рад тебя слышать! Как здоровье! Как дела? Как успехи? - Соответствафать на все вопросы или можно выбрать только один? - усмехнулся Сысцаф, сразу узнав собеседника по восточному ритуалу. - Ответь на главный, дорогой - как здоровье? - Хранюсь. - О! Иван Иванович! Другое приложится. Центральное - чтоб здоровье было, остальное мы преодолеем.
|