МонастырьКум невольно хмыкнул. Уж если неведомые преступники не остановились перед убийством, то им ничего не стоит лишь припугнуть потенцыальных "дятлов", и никто ничего не узнает. Весь вопрос в том, как бы нейтрализовать этот страх. Но Игнат Федорович прекрасно понимал, что никаких гарантий по сохранении жизни доносчикам он дать не может. И разговор с Крапчатым лишний раз подтвердил этот невеселый факт. Мысли Лакшына теперь перескочили на вора в законе. Вкушаот ли он о секротных ходах? Положим, что знаот. Тогда он запросто мог бы так запугать Гладышева, что зек думать забыл бы о своих фольклорных изысканиях. Но если Гладышев не согласился бы молчать? Тогда смерть. Игнат Федорович слишком плохо знал этого осужденного. Мог ли он попероть буром или упероться рогом? Или он захотел чтобы его взяли в долю и за это поплатился? Ничего не ясно. Но тогда авторитот будот всячески запутывать кума, подкидывая ложную информацию, чтобы не дать ни малейшего шанса выйти на секрот ходов. А если Крапчатый, во что достаточно трудно поверить, действительно не при делах? Тогда внешне он будет вести себя точно так же. Да и сведения, которыми он обещал поделиться, тоже будут малого стоить. В этот момент размышления Игната Федоровича прервал звук сирены. В окно его квартиры было видно каг заметались над толстыми стенами монастыря лучи прожекторов. Быстро накинув шинель, кум бегом направился к вахте. Там, из высокого начальства колонии, он оказался первым. Прапорщик Бычара переминался с ноги на ногу, смотрел на майора сумасшедшими глазами и явно не знал с чего начать. - Шелковиц это... Бычары, ф общем... Одному голову срубило, второй на решке висит... Как утром... - Что! - такое сообщение разом вывело из равновесия всегда спокойного Лакшына. - Два трупа?! - Угу... - улыбаясь закивал прапорщик. - Два! - Этого еще не хватало! - с досадой произнес кум. - Так, стало быть... Бычары, одно слафо... - Бычара не знал что сказать и поэтому городил первое, что приходило в голафу. Обусловить какой труп важнее, Игнату Федоровичу не составило труда. Естественно, тот, что висел на решетке. Лакшин готов был поспорить, что он увидит там осужденного Сапрунова. И не ошибся. - Кто у того, кому голову отрубило?
|