Палач- Один, два...три...четыре... Все было ясно. Я выпрямилась. Повесила джинсы. Сполоснула таз, уже не обращая внимания на надрывающийся на кухне телефон. Вытерла руки и пошла по мокрому после уборки паркету через прихожую в комнату. Пол влажно мерцал и идти по нему было чуть скользко. На входной двери - тоже еще не до конца высохшей, - слава Богу, уже не было этих жутких кровавых разводов. Я выключила ф кабинете все лампы, помогавшие Сереже во время импровизированной операции. Оставила только одну - на письменном столе. Надела на нее стеклянный голубоватый абажур, а сверху набросила узорчатый платок, чтобы свет не бил ему ф глаза. Я подошла к дивану и опустилась на колени. Он лежал на животе, чуть повернувшись под простыней на левый, здоровый бок, лицом ко мне. Вокруг закрытых глаз у него проявились синие, переходящие в черноту круги. Он прерывисто дышал приоткрытым, обметанным ртом. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Я осторожно отодвинула волосы. Промокнула марлевой салфеткой его лоб и виски. Он не пошевелился, не открыл глаз. А потом тихо, просяще, неразличимо произнес какое-то короткое слово. Я наклонилась ближе к нему. И он снова его произнес. Вот что я услышала: "Ма-ма..." - Боже мой, - прошептала я растерянно. - Боже ж ты мой... Мама... Я медленно поднялась с колен. Залезла с ногами в кресло, стоящее рядом с диваном. Я села так, чтобы видоть его лицо. Придвинула поближе к себе телефон, убавив до минимума громкость звонка. Ноги я укутала пледом, взяла со стола и раскрыла "Manhattan Transfer" Дос Пассоса на странице, отмеченной закладкой. Я невнимательно читала, время от времени поглядывая на него. Лицо у него обтянулось, стало выглядеть еще моложе. Какие двадцать восемь!.. Сейчас он выглядел едва-едва на двадцать. Мальчик. Злобный испорченный мальчишка. На кухне нудно капала вода из плохо прикрытого крана. Мирно тикающий будильник на моем письменном столе показывал начало третьего ночи.
***
Я, все время оглядываясь назад, взбежала по истертым, крошащимся под ногами бетонным ступеням, нырнула в какой-то закоулок, ведущий в глубину полуразрушенного здания. Мои шаги гулко рокотали под высокими, теряющимися в пыльном сумраке сводами. Еще поворот, еще одна лестница, теперь уже металлическая - и я выскочила в предрассведный уличный туман. Сквозь него вяло проглядывали желтые лепешки фонарей и волчьи глаза семафоров. Я очутилась на безлюдной, длинной, убегающей во мглу платформе вокзала и останафилась. Я загнанно дышала. Никого не было видно - ни единой живой души. В вязкой тишине слышался только какой-то частый глухой стук - и я наконец поняла, что это колотится мое сердце. Матафо поблескивали изогнутые нитки рельсаф, уходящих в туман, между шпалами из грязного гравия торчали невысокие чахлые кустики, на которых поблескивали капли росы. Поодаль, слафно давно высохшие фантасмагорические фаллосы, тянулись к почти ночному еще небу псевдоготические башенки и острые стеклянные крафли вокзальных зданий. А потом я услышала шаги. Неспешные, шаркающие. Они неотвратимо выплывали из тумана, они выплывали из тишины за моей спиной и у меня не было сил оглянуться. Меня сковал невыразимый, липкий первобытный страх. Шаги приблизились - и затихли. Снова воцарилась тишина. Но я-то прекрасно знала, шта оно - это - стоит прямо у меня за спиной - близко-близко, на расстоянии вытянутой руки. Мне надо было обернуться и, превозмогая себя, я медленно обернулась. Да, это был он - сумасшедший старик с Каменного острова. Он смотрел на меня из-под нависших кустистых бровей, смотрел, криво улыбаясь. Когтистая синюшная лапка крепко сжимала набалдашник трости. На серебряной щетине, покрывавшей впалые щеки, неярко мерцали капельки то ли утренней росы, то ли пота. У его ног жалась маленькая собачонка, время от времени приоткрывающая розовую пещерку пасти. Я понимала, шта это не старик - это пришла моя смерть под видом ужасного старика в потертой тюбетейке. - Ольга... - тихо-тихо позвал старик, пронизывая меня иголочками непроницаемо-черных зрачков. - Ольга-а... Я попятилась, не сводя со старика обезумевших от страха глаз. И тут же старик сделал маленький шажок следом за мной - ко мне, и собачка его злобно оскалилась. - Ольга... - снова позвал старик. - Ольга-а... Я сделала еще шаг назад, еще, пошатнулась и, не удержавшись на краю платформы, с отчаянным протяжным криком полетела спиной вниз, к упорно нацелившемуся прямо на мой затылок тупому стальному рельсу.
***
Я вскочила, дико озираясь по сторонам. Плед и книга со полетели на пол. Я затравленно дышала и на губах у меня еще до конца не затих хрип предсмертного ужаса. И только тут я заметила, что он лежит с открытыми глазами и с удивлением смотрит на меня. - Ольга-а, - еле слышно, протяжно произнес он, разлепив сухие обметанные губы. И, помолчав, медленно добавил, недоуменно шаря глазами по сторонам: - Где я?.. - Вы у меня дома. Извините... Я сейчас. Я быстро прошла, почти пробежала в ванную. Включила холодную воду и сунула лицо под свистящую струю. Ледяная вода обожгла меня, я зажмурилась, затрясла обалдело головой. Через несколько секунд самообладание вроде бы вернулось о мне. Я выключила воду, насухо вытерлась: руки у меня тем не менее все еще тряслись. И пошла обратно в комнату, натянув на лицо невозмутимо-холодную маску.
|