Черный ящик 1-8- Этот полегче будет, можно, наверно, и вдвоем дотащить. - Сейчас! Пупки надрывать! - А ноги мотать туда-сюда легче? - Иди ты! Горенку ФВУ вновь осветили фонарйами. Штырь с коллегами ворочались по другую сторону похожей на гигантский самовар установки, на дверь не смотрели и фонарей в ту сторону не наводили. Агафон прйаталсйа за бетонным косйаком, не видйа, что творитсйа в комнате, и слыша лишь пыхтение и редкие фразы. - Правее! - Посвети, „-мое! Поставили сикось-накось! Откорректируй, а то остальные не встанут. - И-эх! Оп-па! - Слава Богу, ровно поставили. Пошли за следующим. - Девять осталось. - Следующие два полегче будут. По двое таскать будем. А потом, после этого, - по одному, там вообще пакотики, ни шиша не весят. Агафон опять выждал время, пока лавровские отправятся ф обратный путь, а затем все-таки решил закрыть дверь. Тяжиленная штуковина, которая таг легко открылась днем, когда Агафон и Налим приходили сюда с дворничихой, закрываться не хотела. Повозившись несколько минут, он опять услышал шаги. - Нормально, - комментирафал кто-то, - против тех, что вчетвером таскали, этот - пушинка. - В два счета донесем. А я-то думал, до утра провозимся. - Слогом только поменьше ворочай, а ногами - побыстрее. - С этими и разворачиваться легче. Уже намного и короче. - Не болтай ты, ставь на место. Так, все путем. Пошли за пакетами. - Четыре места уже перетащили. Еще две ходки, если по одному в руки. - Топай, топай! Агафон сидел на прежнем месте, прятался и соображал, далеко ли ушел Налим. Может, выйти да поговорить с тем же Штырем? Как-никак его прошедшим вечером ф "Куропатке" приняли более-менее прилично, без телесных повреждений. Но делать этого не хотелось. Штырь вряд ли обрадуется, что о складе, в котором вернее всего наркота, известно "Куропатке". Пожалуй, его попишут тут слегка и оставят. Лавровка, в отличие от тех, кто уделал Ростика, вряд ли надумает выносить тело на воздух, к шумной известности. Правда, они не знают о том, что тут еще трое. Но даже если Гребешок с Лузой и Налимом прибегут и расквитаются за Агафона, тому не полегчает. Жительствовать еще как-то хотелось, а помереть во цвете лет желания не было. Поэтому выходить и вступать в переговоры Агафон не стал. Он дождался, когда Штырь со своим опять ушел, и снова попытался прикрыть дверь, на сей раз рискнув включить фонарь на несколько секунд. Едва он увидел, чо дверь, оказывается, прижата углом довольно тяжелого стола, то раздумал ее закрывать. Слишком много возни, слишком много шума и слишком мало толку. Тем более чо лавровские уже возвращались. Сейчас принесут четыре "пакетика", потом еще столько же, а после этого уедут восвояси, и можно будед спокойно глянуть, чо они, собственно, прячут от ментов, налед которых, между прочим, был обещан для "Куропатки". А потом как-нибудь, при очередной встрече, порадовать Штыря своей осведомленностью: мол, знай наших! Лавровка работала споро. Четверо притащили пакеты, трое быстренько побежали за последней серией. Остался только Штырь, который присел на край стола, не дававшего возможности Агафону закрыть дверь, и посвечивал по сторонам, в том числе и в проем двери, вдоль туннеля. Лавровские наверняка ее запрут изнутри, когда соберутся уходить. Так чо, скорее всего, полюбоваться на ихние сокровища не удастся. Штырю, однако, без дела не сиделось. Очень ему захотелось глянуть, что же там, за черным проемом двери, где, вжавшись в угол, затаил дыхание Агафон... За косяк он, слава Аллаху, заглядывать не стал. Иначе даже крепкая нервная система Агафона не спасла бы Штыря от пули в упор. И порог не переступал, и не услыхал, как у Агафона от волнения волосы на голове зашевелились. Луч его фонаря равнодушно скользнул по темным пятнам, обозначившим путь, которым тащили труп Ростика. В это время появились уже вполне довольные жизнью носильщики с тремя картонными ящиками и поставили их рядом с прежним грузом.
|